От Навуходоносора до нас дошло примерно 95 официальных надписей: в подавляющем большинстве они исполнены на глине, несколько — на камне. Даже при всех утратах и повреждениях текстов мы, видимо, располагаем более или менее полным корпусом документов, составленных писцами для своего царя. В первую очередь такие документы предназначались не для людей; доказательством служит тот факт, что часто они закладывались в ларцы, которые ставились у подножия возводимых стен; в конце строительства их запирали и зарывали в землю. Тексты становились недоступными для обозрения, но, строго говоря, не прятались: при будущей реставрации строители должны были без труда их найти; тогда старым табличкам воздавались почести, а на их место закладывались новые. Во всяком случае, именно такие правила предписывались традицией. В то же время истинные адресаты глиняных писем — боги — могли, как считалось, прочесть таблички, даже не имея их у себя. Таким образом, Навуходоносор и его писцы никак не злоупотребляли доверием богов: те, кого нельзя обмануть, немедленно открыли бы неправду и даже преувеличения. Впрочем, рельефы Нахр-эль-Кельба и Вади-Брисса были высечены для того, чтобы их прочла вся империя, а между тем их содержание не отличается от документов, составленных собственно в Вавилонии. Поэтому у нас сейчас есть все резоны пользоваться этими сведениями без скепсиса и опасений.
Некоторые надписи оставались доступными для чтения: они были оттиснуты на кирпичах, а кирпичи уложены в стены и, стало быть, всем видны; к тому же официальные архивы сохраняли их копии. Удовольствовался ли Навуходоносор надписями на глине — или стремился запечатлеть их в камне, для чего возводил стелы? Некоторые фразы, оставшиеся на глине, позволяют это предположить: «Да прочтет и перечитает сведущий обо всех моих делах, которые я записал на скрижалях, и да не забудет хвалить богов» или «Я записал все мои превосходные дела на скрижалях и крепко утвердил их навеки». Слово, которое мы здесь переводим как «скрижали», могло означать и большую глиняную плиту, и каменный памятник. Но таких памятников не обнаружено, что, разумеется, не доказывает того, что их никогда не было.
Подавляющее большинство вавилонян не знало свершений и планов своего царя, которые доверялись только клинописи. Если бы политическая власть прибегла к рисунку, рельефу или круглой скульптуре, она могла бы гораздо шире распространить свои идеи и свою волю; у нее появилось бы средство влиять на общественное мнение и в конечном счете согласовывать его со своими планами. Но это средство не применялось. Впрочем, наше утверждение справедливо только для Вавилонии; на землях империи Навуходоносор, как мы видели в предыдущей главе, всё-таки поступал иначе. Ассирийцы же широко пользовались для пропаганды изобразительными средствами: барельефы, украшавшие их дворцы, наглядно представляли торжество монархов и наказание их врагов. Вавилоняне полностью отвергли эту практику прежних веков.
Навуходоносор приписывал или разрешал приписать себе всего около шестидесяти титулов. Он позаимствовал их примерно у тридцати различных ассирийских и вавилонских царей. При этом больше пятой их части восходит к Асархаддону. Если к этому прибавить титулы, взятые у других царей той же династии: деда Асархаддона Саргона II (721—705) и его сыновей, включая последнего ассирийского царя Син-шарру-ишкуна (623—612), —доля ассирийских титулов становится подавляющей. Вавилонские же цари источников для составления титулатуры Навуходоносора почти не дали. Даже от своего отца Набопаласара и от Навуходоносора I, во многом служившего образцом для его царствования, он перенял совсем немного официальных прозваний. Таким образом, ассирийская политическая традиция пережила саму Ассирию. Она, правда, стала прикровенной, но могла и вновь войти в силу.
Что общего было между государями, титулы которых писцы Навуходоносора взяли за образец? Прежде всего то, что на практике их надписи сочинялись именно в Вавилонии и были легко доступны писцам VI века. Возможно, другие цари игнорировались отчасти и потому, что их официальные документы на глине и на камне со временем были утрачены.
