К юго-востоку от империи лежали государства Аммон, Моав и Эдом. Все они были верны Ассирии и остались верны Навуходоносору. У них всегда были две заботы: сопротивляться арабскому давлению на восточных границах, а самим угрожать Иудее — своему западному и южному соседу. Хотя сам Навуходоносор поставил правителем Иудеи после Седекии некоего Гедалию, царь аммонитян в 582 году преспокойно убил его: для него это был не сановник Вавилонской империи, а вождь враждебной страны. По крайней мере так это поняли вавилоняне, судя по их реакции. Они не усмотрели в этом поступке большой важности, расценив его как эпизод, вызванный амбициями местных князьков; то не был бунт против их власти. На место Гедалии они назначили нового правителя и этим ограничились. Правда, Иосиф Флавий утверждает обратное: вавилонский монарх якобы начал войну и заново покорил аммонитян и моавитян; но это утверждение кажется нам необоснованным.
Что Аммон, что Моав, что Эдом — все они, без сомнения, для вавилонян были на одно лицо: слабонаселенные, малоурбанизированные; экономика Аммона основывалась на земледелии и скотоводстве, в двух других царствах была преимущественно скотоводческой. Никаких письменных свидетельств об этом регионе у нас нет. Археологические находки позволяют предполагать глубокий упадок — по крайней мере в материальной культуре. Этот спад не был следствием политики Навуходоносора, поскольку начался гораздо раньше; уже в VIII веке Иудея, например, выглядела гораздо лучше. Эта страна, бесспорно, пострадала от драм 597 и 587 годов, но не все ее районы были разорены в равной мере. Велики были разрушения в Иерусалиме и его ближайших окрестностях, в долинах на западе и на юге от Хеврона до Негеба. Но округи Вифлеема и Мицпы не понесли ущерба и даже стали еще изобильнее. Там продолжалось производство вина и масла. Мицпа стала новой столицей взамен Иерусалима; она была вновь отстроена и украшена с вавилонской помощью. Надо сказать, что стратегическое положение Иудеи было для вавилонян очень важно: царство перекрывало Египту сухопутную дорогу на север.
Средиземноморское побережье в географическом отношении составляло лишь небольшую часть империи, но приморское расположение и экономическая мощь делали его важной областью. Впрочем, гавани располагались неравномерно: от нынешнего залива Искендерун до Арвада и Бейрута не было ни одного сколько-нибудь значительного порта, да и упомянутые два играли весьма скромную роль; на юг до Сидона и Тира не было крупных пунктов. Таким образом, на протяжении примерно 600 километров не встречалось ни одной приличной гавани. Во II тысячелетии долина в окрестностях современного сирийского города Латакии была одним из самых изобильных и процветающих районов Ближнего Востока; в начале XII века она была разорена, а ее столица разрушена. Государство там так и не возродилось: кое-как прозябали только никого не интересовавшие деревеньки. Ассирийцы в походах на Финикию туда не заходили. Однако в VI веке и там существовала небольшая агломерация — Махазен. Судя по названию (буквально «два города»), она состояла из порта на море и поселения, отодвинутого от береговой линии, но и порт был, по-видимому, всего лишь благоустроенным пляжем. Еще севернее пристать к берегу можно было лишь в устье Оронта. На левом берегу реки была некая деревня, населенная сирийскими моряками, служившая пограничным рубежом империи; напротив нее, на другом берегу Оронта, стояла процветающая фактория, которую посещали греческие и кипрские купцы. Но проход оттуда в Сирию, к Халебской долине, был очень неудобен, а потому эти порты, бесспорно, стояли в стороне от «Благодатного полумесяца».
От острова Арвад до Тира располагалась так называемая Финикия. Точнее было бы говорить о территории финикийцев, ибо, насколько известно, города, которые ныне объединяют под этим названием, никогда не были политически едины в строгом смысле слова. Во времена Навуходоносора Тир, самый южный из них, был, вне всякого сомнения, столичным городом, доминировавшим над другими, особенно над Сидоном; тот в самом начале I тысячелетия являлся всего лишь маленьким поселком. Самый северный из финикийских городов — остров Арвад — из-за удаленности имел не слишком большое значение для Вавилонии; правда, преимущества его расположения были довольно серьезными: невзирая на малые размеры (площадь примерно 800 на 500 метров), город имел хорошо защищенный порт, открывавшийся в сторону материка. У горожан не было проблем с водоснабжением, поскольку рядом, прямо у моря, были источники пресной воды.
