— Наш городок маленький, — сказала Ханна с состраданием в голосе. — Ты найдешь ее.
Кристиан кивнул. Он не намерен сдаваться.
— Извините, но мне не стоит задерживаться здесь надолго, — сказал Оуэн, зевая.
— Я вас подвезу, — предложил Син Хьюз.
Тим Морено держал на руках спящего ребенка:
— Я тоже могу вас подвезти.
— Отвези Вайатта домой спать, — сказал Син.
Тим пошел к парковочной площадке, держа лыжные палки под мышкой.
— Я поеду с Карли, Джеком и детьми, — сказала Ханна.
— Надеюсь, ты найдешь ее, Кристиан, — сочувственно произнесла Зои.
Он тоже надеялся на это.
— С Рождеством! — Линн положила еловую ветку с шишками на могильный камень, под которым покоилась ее семья. — Я люблю вас. — Ее глаза наполнились слезами, но она не стала их сдерживать. — Я скучаю по вас.
Но это было уже не то раздирающее сердце чувство, которое она испытывала на Рождество первые несколько лет без родных. Раньше Линн часто приходила сюда. Подумать. Поговорить. Теперь ей это уже не было нужно. Она приходила только раз в году. Несколько часов в году она позволяла себе быть самой собой. Но сейчас нескольких часов было недостаточно.
— Не знаю, удивились ли бы вы, если бы узнали, какой я теперь стала. Не уверена, что смогу держаться долго. Мне нужно… больше. Семья. Как та, которая у меня была.
— Надеюсь, еще не поздно.
Порыв ветра раскачал ветки деревьев. Это звучало почти как шепот:
— Лили…
Она замерла. Так ее называли только ее родные и Ник. И все они лежат тут.
Линн огляделась. Никого. Она облегченно вздохнула. На минуту ей показалось — она увидела призраки прошедших рождественских дней.
— Лили.
На сей раз ее имя прозвучало четко. Она обернулась.
Кристиан шел к ней по снегу с полной паунсеттий коробкой в руках. Какой он красивый!
Он остановился перед ней. Она вскинула подбородок:
— Откуда ты узнал, что я тут?
— Рождественское волшебство.
— Да, вероятно, но…
— Давай положим это на место. А потом сможем поговорить.
Кристиан положил по паунсеттии с каждой стороны камня. Еще четыре паунсеттии остались в коробке.
— А эти для кого?
— Для твоих бабушки и дедушки, для Ника Бишопа и Иэна Гарфилда.
— Как ты…
— Покажи мне, где они спят.
Линн провела его к могиле бабушки и дедушки. Она уже положила на нее еловую ветку.
— Им было уже за семьдесят, когда они взяли меня к себе. И умерли через две недели один после другого, когда мне только исполнилось восемнадцать лет. Мне кажется, они старались оставаться в живых до тех пор, пока я не смогла бы сама о себе позаботиться.
— Восемнадцать — еще очень немного.
— Да. Я даже не успела закончить школу.
— Они гордились бы, если бы узнали, кем ты стала.
— Надеюсь. — Ее бабушка и дедушка сделали для нее все, что могли. — Я старалась не мешать им и быть хорошей. В основном у меня получалось.
— В основном?
— Если не считать того, что я вопреки разуму связалась с ребятами.
— И они стали твоей семьей.
Она хотела уже сказать «да».
— Ник, Джек и Билл очень долго были для меня чем-то вроде семьи. — Но она хотела большего. — Они говорят, что я — свой парень. Когда происходило что-то действительно серьезное, я должна была оставаться с их женами, подружками и детьми. Я очень старалась быть одной из них, но все-таки я женщина…
— Я рад, что ты женщина.
Она выпрямилась:
— Я тоже.
— Так с кем ты собираешься провести Рождество сегодня? — спросил Кристиан.
— Ни с кем, — призналась она.
— Предпочитаешь быть одна?
— Нет. Но не беспокойся. Ник всегда приглашал меня, так что я не была одна.
— Только с тех пор, как погиб Ник, прошло восемь лет…
— Кокоа была со мной три Рождества.
В глазах Кристиана мелькнул гнев.
— Это несправедливо.
— Но никто не виноват. Когда Ник погиб, многое изменилось. Каждому пришлось бороться со своим горем. Карли и ее родители уехали. Джек много времени проводил с Ханной, помогал ей с детьми. Тим незадолго до этого встретил свою будущую жену и был влюблен по уши.
Кристиан протянул ей одну из оставшихся паунсеттий:
— Это для Ника.
Она подошла к могиле и положила цветок на землю.
— Ник любил Рождество. Каждый декабрь носил колпак Санта-Клауса. Даже когда мы уже были старшеклассниками. Он был очень похож на моего старшего брата Коула…
