Снова планерка. И снова прямой звонок. На проводе Первый: "Не могли бы вы ко мне приехать?"
Иван домчал за двенадцать минут. Поднялся на второй этаж. Расстановка та же: секретарь, рядом с ним Чечин, два члена бюро.
Первый, как всегда, к истине подбирается с дальних позиций.
"Мы вот выбирали-выбирали, Николай Иванович, и никак не можем остановиться на правильном решении. Нужен нам Промстрой-два, чтобы форсировать инженерные сети. Что вы на это скажете?" - а сам коварно улыбается.
Я же человек простой, к дипломатии не приучен. Рублю им правду-матку:
"На два года раньше такой Промстрой был нужен".
"Это можно понять так, что вы согласны?"
"На что?" - спрашиваю.
"На Промстрой-два. Организовать его и принять под свое начало".
Первый корпус мы тогда уже сдали. Гремела музыка, звучали елейные речи. И снова будни мешаются в серое - под цвет бетона - до следующих праздников. Только с Промстроем мне праздников не видать.
Когда приехал сюда, под моим началом было двести человек, а сейчас три с половиной тысячи, это рост или не рост? Но кто растет? Я вообще думаю, что рост зависит не от силы, а от самостоятельности.
В одном я начисто лишен самостоятельности - домой вовремя приезжать. Уж на что моя Валентина Андреевна ангел, но тут и она не выдержала.
"Надо уметь, - говорит, - организовывать свой рабочий день. Это, говорит, - признак стиля и умения руководителя. Я читала в одной книжке".
Карина привела свой довод:
"Папа, я тебя так жду, так жду".
"Хорошо, Кариночка, постараюсь исправиться".
"Папа, - продолжает она, - я хожу в детский садик, а вот Оля из второго подъезда не ходит. Почему она не ходит? Она не хочет?"
Как ей объяснить? Строим мы последовательно, а проектируем параллельно. От этого совершаются некоторые перекосы, и мы стараемся привести их в нормальное состояние, применяя те же методы: то последовательно, то параллельно - как скорее. Во всех случаях принцип быстроты играет определяющую роль. Вот отчего иногда опаздывают детские садики.
Такое объяснение не всякий взрослый поймет, но более ясного я не знаю.
Карина тем временем продолжает свои вопросы:
"Папа, а правда, что сейчас международный год защиты ребенка?"
"Правда", - отвечаю. Вопрос не трудный.
"А от кого нас защищают, папа?"
Вот это вмазала! Если наши дети в пять лет способны задавать такие вопросы, то что же они через двадцать лет спросят? От чего же мы своих детей защищаем? Ведь дети с детьми никогда не воевали. У меня под началом целый Промстрой: я даю людям тепло, воду, даю дороги. Что я могу еще дать? Ведь я не бог. Но разве не сумею я поставить на земле детский сад на двести восемьдесят мест, даже если его нет в плане?
Я человек дела. Достали типовой проект и начали класть детский сад, лишь забор повыше сделали, чтобы никто не видел. Теперь эти методы широко освоены.
И назвали его "Электрончик". Вот и Оля из второго подъезда туда пошла. Начали тянуть бетонку на атомную станцию. Как какая шероховатость в работе - я к Ивану: "Мчи на бетонку". Правую полосу уже почти положили. Иван сразу берет скорость сто сорок. Парю над бетонкой. Такая скорость все шероховатости сглаживает.
Что я говорил: попал-таки в родную школу. Подвернулись длинные праздники, у начальства отпрашиваться не надо. Долетел удачно, на автобусе успел, все идет по программе. Уже и школа за садом проглядывает.
Как сад разросся! А что же школа? Подхожу ближе - и душа у меня в пятки. На школьной двери деревянный крест: две доски набиты.
Как же я теперь попаду в свой класс, чтобы там сосредоточиться и все понять?
Показался пожилой мужчина, видимо сторож. Подошел ближе, ба, ведь это же наш директор Дмитрий Павлович. Он посмотрел на меня и не узнал. Я тоже не спешу. Что-то такое-этакое - подспудное - мешает мне открыться.
"Что со школой? - спрашиваю. - Закрыли ее?"
"Проклятые строители. Второй год не могут настелить новые полы. А дети при чем?"
"Понятно, - говорю. - А я-то думал".
"Вы кто такой будете?"
"Нет-нет, не подумайте, - и руками замахал. - Я не строитель..."
Что, Иван? Руками зачем махаю? Разве я руками махал? А где же бетонка? Уже проехали? Ну тем лучше. Скоро горком, надо сосредоточиться.
