К удивлению Брюса, Эмбер пережила эту ночь Но к утру ее кожа стала приобретать тусклый цвет дыхание стало прерывистым, сердце еле билось
Сайке заявила Брюсу, что это симптомы приближающейся смерти.
– Тогда мы вскроем опухоль!
– Но это может убить ее!
Сайке боялась что-либо делать, так как считала – что бы она ни сделала, больная все равно умрет и тогда она потеряет целое состояние
Брюс уже орал на сиделку:
– Делай, что я говорю!
Потом снова понизил голос, стал говорить спокойно, деловито, командным тоном:
– В верхнем ящике стола есть бритва, возьми ее. Сними шнур с занавесок и свяжи ей колени и щиколотки. Привяжи веревку к кушетке, чтобы она не могла двигаться, и запястья привяжи. Принеси полотенце и таз! Быстро!
Сайке суетливо металась по комнате, но через пару минут все его инструкции были выполнены. Эмбер лежала без сознания, надежно привязанная к кушетке.
Брюс пододвинулся к краю кровати.
– Дай Господи, чтобы она не знала… – пробормотал он. – А теперь внимание! Возьми бритву и разрежь опухоль – режь быстро и уверенно! Тогда будет не так больно. Ну, живей! – Он сжал правый кулак, на руке вздулись жилы.
Сайке с ужасом смотрела на него, крепко зажав в руке бритву.
– Я не могу, ваша светлость. Не могу. – У нее от страха стучали зубы. – Мне страшно! Вдруг она умрет под ножом!
С Брюса градом катился пот. Он облизал губы, судорожно сглотнул.
– Не можешь? Неправда, можешь, дура ты этакая! Должна! Ну давай же!
Сайке продолжала пристально смотреть на него, потом, как под гипнозом, подчинилась его воле. Она наклонилась, приложила лезвие бритвы к твердой красной опухоли высоко в паху Эмбер. В этот момент Эмбер пошевелилась и взглянула на Брюса. Сайке вздрогнула.
– Режь! – хрипло произнес Брюс, его сжатые кулаки дрожали от беспомощной ярости, лицо потемнело от прилива крови, на шее и на висках вздулись жилы.
С неожиданной решимостью Сайке нажала на бритву и разрезала опухоль. Эмбер застонала, и стон перешел в громкий, отчаянный, агонизирующий крик. Сайке отпустила бритву и отскочила в сторону. Она уставилась на Эмбер, которая извивалась, чтобы освободиться от сковывающих ее пут, пытаясь избавиться от ужаса и боли. Она кричала и кричала…
Брюс начал вставать с кровати.
– Помоги мне!
Сайке быстро подошла, обняла его одной рукой за спину, другой взяла под локоть, и через мгновение он опустился на колени перед кушеткой и схватил бритву.
– Держи крепче! Вот здесь! За колени!
Сайке повиновалась, хотя Эмбер продолжала извиваться, кричать, ее глаза вылезали из орбит, как у обезумевшего животного. Изо всех оставшихся у него сил Брюс вонзил бритву в твердую массу опухоли и повернул лезвие чуть в сторону. Когда он извлек его, хлынула кровь и обрызгала его. Эмбер откинулась назад без сознания. Брюс изнеможенно опустил голову на руки. Его собственная рана разошлась, и на повязке виднелась кровь.
Сайке попыталась помочь ему встать на ноги.
– Ваша светлость! Вы должны лечь в постель! Ваша светлость, прошу вас!
Она забрала бритву из рук Брюса. С помощью сиделки Брюс добрался до кровати и лег. Она накинула на него одеяло и сразу вернулась к Эмбер, которая лежала бледная, с восковой кожей. Сердце Эмбер билось чуть заметно, кровь из раны шла обильно, но гной не выходил, значит, яд остался в ней.
Теперь Сайке стала энергично работать, полагаясь на собственное чутье, ибо Брюс впал в забытье. Сайке нагрела кирпичи и принесла все бутылки с горячей водой, что были в доме, и уложила их вокруг Эмбер. На ее лоб она положила горячее полотенце. Если хозяйку еще как-то можно было спасти, то Сайке намеревалась все-таки получить свои сто фунтов.
Час спустя Брюс пришел в себя и, вздрогнув, попытался сесть.
– Где она? Не позволяй им забрать ее!
– Тише, сэр! Я думаю, она спит. Она еще жива, и полагаю, ей стало легче.
Брюс наклонился взглянуть на Эмбер,
– О, слава Богу, слава Господу Богу. Клянусь, Сайке, если она останется жива, ты получишь свои сто фунтов. Даже двести.
– О, благодарю вас, сэр! А сейчас вам лучше лечь и отдохнуть, иначе вам снова станет плохо, сэр.
– Да, я лягу. Разбуди меня, если у нее… – Он не закончил фразы.
