Рекс, ссутулившись, нахмурился.
– Я просто знаю. А разве ты не знаешь, папа?
Лорд Ройс пригладил темные локоны сына и поцеловал его в лоб.
– Знаю. Я надеялся, что ты знать не будешь.
– Я не понимаю, папа.
– Я на это и не рассчитываю. Я постараюсь объяснить, но, боюсь, я сам этого до конца не понимаю.
Рекс торжественно кивнул:
– Это правда.
– Я всегда говорю тебе правду. Если только мы не играем в игры, как с кличкой лошади. – Когда мальчик выжидательно уставился на отца, граф прочистил горло и продолжил: – Не каждый может отличить ложь от правды. Только немногие счастливцы.
– Ты хочешь сказать, что я могу рассказать викарию, что Тимми хотел украсть яблоки, и мистер Анселм мне поверит?
– Нет, я не это хочу сказать. Совсем не это. Ты не должен лгать, даже если об этом никто не узнает. У тебя есть дар, и ты должен обращаться с ним благородно.
– Как с лошадью?
– Да. Ты ведь должен беспокоиться о ней и не обращаться с ней плохо. Ты должен уважать свой дар.
– Я не знаю, хочу ли я его, папа.
– Боюсь, у тебя нет выбора. Этот дар веками передается в роду Ройсов по мужской линии. Теперь, кажется, пришла твоя очередь.
Рекс на мгновение задумался.
– А другие так не могут?
– Нет, и ты не должен рассказывать о своем даре, поскольку тебя сочтут… странным. – Насколько странным, граф не стал уточнять. Он умолчал о том, как способность видеть правду пугает одних и ужасает других, включая жену лорда Ройса, мать Рекса. Но он должен заставить мальчика понять. – Одного из наших предков, сэра Ройстона, повесили как колдуна.
Синие глаза Рекса округлились, он думал о Мерлине, волшебстве, сказочных существах.
– Ты хочешь сказать, что я могу превратить Тимми Бердока в жабу?
– Нет. Я имею в виду, что способность сэра Ройстона распознавать правду была настолько удивительна, он так отличался от других, что решили, будто он посланник дьявола. Разумеется, это не так. Такой дар, – если это дар, в чем граф никогда не был уверен, – мог прийти только с небес. Сын сэра Ройстона и все его потомки были более осторожны. Они стали судьями, послами, королевскими советниками, занимали посты, где знание правды было ценно, но никогда не раскрывали своего таланта. – Предки разбогатели и получили титулы за службу стране, их уважали за чувство чести. – Люди восхищались их мудростью.
– Как тобой, папа? Мать Дэниела говорит, что ты самый лучший, самый справедливый судья во всей Англии.
Граф рассмеялся.
– Мать Дэниела – моя родная сестра. Ты не должен доверять ее преувеличениям.
– Нет, это правда, – покачал головой Рекс. – Я же это знаю, помнишь?
– А если я скажу, что ты лучший сын во всем мире, ты мне поверишь?
– Конечно, это чистая правда, – открыв в улыбке щербатый рот, ответил мальчик, и отец снова обнял его.
– Ты должен научиться с осторожностью относиться к правде, – сказал граф. – Порой люди верят в то, что говорят. Конечно, твоя тетя Кора верит, что я необычайно мудрый, однако это не обязательно истина.
– Это правда, – настаивал Рекс.
– Спасибо, мой мальчик. Но семьи других судей считают самыми мудрыми своих родственников, так же как каждый патриот верит, что его страна самая прекрасная, а каждый верующий думает, что именно его религия. – единственная дорожка к небесам. Правда не всегда черно-белая.
– Конечно, нет, она синяя.
– Не понял. Правда синяя?
Мальчик замялся.
– Я так и сказал. Разве ты этого не знаешь, папа? Разве ты не видишь?
– Ты хочешь сказать, что правда… для тебя имеет цвет?
– Конечно. Когда кто-то лжет – это красное. Когда человек думает, что говорит правду, я вижу желтое. Викарий Анселм говорит много желтого. А когда он говорит матери миссис Анселм, что она желанный гость в его доме, – это большая жирная красная ложь. Иногда слова похожи на радугу, потому что люди не знают наверняка, но надеются, я так думаю. Иногда их слова грязного цвета, когда они смущены. Разве ты не видишь цвета, когда люди говорят?
– Нет, не вижу. Я слышу правду как чистую ноту. Ложь дребезжит, как расстроенное фортепиано или треснувший колокол. Мой отец говорил, что у него всегда начиналась головная боль, когда лгали, а его отец отличал правду по запаху. У одного из наших предков от правды и лжи делался жар или озноб, у другого гудело в ухе. Видишь, дар проявляется у всех по-разному. Но, насколько мне известно, никто из Ройсов не видел цвета. Так что твой дар особенный, тебе повезло.
