– Леди Аделина, мисс Риппон, простите за вторжение, – промолвил мистер Баррет, аккуратно положив шляпу и перчатки на пол возле кресла, как полагалось по правилам этикета. – Я никогда бы не осмелился свалиться вам, будто снег на голову, но у меня неотложное дело, и мы должны его поскорее обсудить.
Леди Аделина любезно улыбнулась.
– Ничего страшного, сэр. Мы с племянницей всегда рады гостям, тем более в такой дождливый день. Надеюсь, вам нравится в Англии, мистер Баррет?
– О да, очень, миледи! И я весьма признателен вам за то, что вы соблаговолили меня принять, – откликнулся гость, вежливо выжидая, пока лакей внесет в гостиную поднос и поставит его перед леди Аделиной.
Хозяйка взяла в руки тяжелый серебряный чайник. При взгляде на ее хрупкие запястья невозможно было предположить, что она способна поднять увесистый чайник с такой легкостью и изяществом.
– Вам с молоком и сахаром, мистер Баррет?
– Да, благодарю вас, сударыня, – Гость с поклоном принял из ее рук чашку. От миндального пирожного он отказался. Пока тетя Аделина наливала чай себе и племяннице, мистер Баррет непринужденно болтал о погоде, но Шарлотта видела, что ему не терпится вырваться за рамки пустого светского разговора.
Ей тоже очень хотелось поскорее подвести черту под обсуждением неудобств, причиняемых дождем.
– Вы сказали, у вас имелись особые причины искать встречи с нами, – напомнила Шарлотта гостю, как только он отдал дань вежливости и поговорил про лужи, холодный ветер и грязные дороги.
Мистер Баррет благодарно улыбнулся.
– О да, мисс Риппон! Не буду ходить вокруг да около, милые дамы. Видите ли, я сам из Бостона, это штат Массачусетс. В Англии я уже три месяца, меня привели сюда дела, связанные с дедовской усадьбой. На прошлой неделе мне предстояла встреча в Кенте с одним моим другом, однако, к несчастью, на встречу он не явился и никакой записки, отменяющей наше свидание, не прислал. Как вы понимаете, я очень встревожился и повременил возвращаться в Лондон, надеясь хоть что-то услышать о друге. Все это время я жил в Гастингсе, в гостинице «Белый лебедь», а сегодня утром мне стало известно о том, что вы выхаживаете какого-то молодого человека, на которого напали разбойники. И вполне естественно, мне пришло в голову: не мой ли это друг?
– Ах, я надеюсь, так оно и есть! – вскричала Шарлотта. – Мы попросили доктора Макфарлейна рассказать о нем как можно большему числу людей, думали, вдруг кто-то сможет его опознать?
Мистер Баррет вскинул голову.
– Вы хотите сказать, ваш пациент в таком тяжелом состоянии, что даже не может говорить?
– О нет, говорить-то он говорит, – мрачно откликнулась леди Аделина, – но, увы, не по-английски.
Мистер Баррет выдержал небольшую паузу, неторопливо поднес к губам чашку, отхлебнул глоток чая и осторожно переспросил:
– Ваш подопечный не знает английского?
– Совершенно! – заявила леди Аделина. – И французского с немецким тоже. Ну а мы не можем понять ни слова из того, что он говорит на своем языке.
– Так-так… – задумчиво протянул мистер Баррет. – Выходит, вам неизвестно, что делал ваш пациент в Кенте?
– Да мы понятия не имеем! – подтвердила леди Аделина. – Он четыре дня подряд бредил, и доктор даже сомневался, что бедняга выживет. Но Шарлотта не отходила от него целыми сутками, и в субботу утром жар, наконец, спал. Ну а вчера раненый почти целый день проспал, так что нам не представилось бы возможности расспросить его, даже если бы он мог говорить вообще. Хотите еще чаю, мистер Баррет?
– Нет, благодарю вас, хотя чай превосходен. – Гость поставил чашку на поднос. – Стало быть, милые дамы, имя вашего пациента вам тоже неизвестно?
– Почему же? – возразила Шарлотта. – Это нам все-таки удалось выяснить. Его имя – Александр. – Она задумчиво посмотрела на мистера Баррета. – Вашего друга так зовут, да?
– Александр? – медленно произнес американец. – Вы уверены, мисс Риппон, что раненый назвался мистером Александром?
– Честно говоря, мы ни в чем не можем быть полностью уверены. Тетушка ведь сказала вам, мистер Баррет, наш пациент был совсем плох. Да и английским он не владеет. Поэтому нам приходится лишь догадываться, что он хочет сказать. И, естественно, мы не застрахованы от ошибок.
