– Возможно. Но Мерей слишком любит рискованную игру, чтобы отказаться от борьбы из-за таких пустяков. Не сомневайся, он не бросит своих Возвышенных соплеменников на произвол черни, и будь уверена, что нам на помощь он придет в первую очередь.
– Но как он о вяжется с нами, мадам? – спросила Элистэ, не сумев полностью скрыть свое волнение.
– Адрес ему известен, – сухо ответила Цераленн. – Итак, поскольку нам желательно соблюдать осторожность, я назначила отбытие на полночь. Тогда я отправлю кого-нибудь из слуг за фиакром. В виде исключения придется смириться с этим вульгарным средством передвижения. Полагаю, у вас все готово? Отныне вверяю твоим заботам Аврелию – я не расположена впредь выслушивать ее пустую незрелую болтовню. Ступай наверх и проверь, все ли в порядке с вещами, с твоей кузиной и твоей служанкой. Объясни им положение дел так, как сочтешь нужным, – оставляю частности на твое усмотрение. Поужинаешь у себя в комнате. Поспи, если получится, но только недолго. В двенадцать ночи тихо спуститесь в холл, и мы распрощаемся с этим домом.
– А если дом под наблюдением?..
– Тогда наша вылазка будет короткой.
– Мадам, вы прожили в этих стенах десятки лет. Я понимаю, как тяжко вам с ними расставаться.
– Это несущественно. Я не сентиментальна. Стало быть, внучка, мы встретимся в полночь. А сейчас мне нужно побыть одной. – Цераленн села за бюро, прямо, не касаясь спинки кресла, и занялась стопками писем. Немного помешкав, Элистэ удалилась.
Аврелии и Кэрт она рассказала не всю правду, сообщив лишь, что непредвиденные обстоятельства заставляют их переехать и немного задержаться в Шеррине, прежде чем покинуть столицу. Она не сказала им ни о разоблачении кавалера во Мерея, ни о том, насколько возросла вероятность их собственной гибели. Если сами они не догадывались, не имело смысла лишний раз пугать их.
Кэрт, услышав новости, широко раскрыла глаза и помрачнела – видимо, поняла, что к чему. Аврелия же, напротив, явно обрадовалась и, подняв к потолку полные слез глаза, заявила:
– Провидение не желает разлучать меня с Байелем.
Элистэ и не подумала ее разубеждать.
Время уже не шло – оно ковыляло, как увечный бродяга. Элистэ ненавидела ожидание, эти отвратительные часы, исполненные тоскливой скуки и напряженности, непригодные для дела, пустые и бесконечные. О том, чтобы уснуть, не могло быть и речи: время еще не позднее, сна – ни в одном глазу. Она пробовала читать, вышивать, складывать картинки-головоломки – все впустую: ей не удавалось ни на чем сосредоточиться. Когда она взяла в руки карандаш и альбом, дело пошло лучше. Элистэ начала набрасывать пейзаж, поначалу фантастический и ни на что не похожий, но постепенно, как бы сам по себе, заполняющийся знакомыми фигурами: гнедая кобыла, весьма смахивающая на ее Хасси, в седле – длинноногий всадник с худым лицом и черными глазами Дрефа сын-Цино, а на ветке цветущего дерева – смутный серый силуэт с разметанной ветром седой шевелюрой, чем-то напоминающий дядюшку Кинца. Она бы с головой ушла в работу, если бы не Аврелий, которая беспрерывно сновала между своими покоями и комнатой кузины, попусту болтала, жевала миндаль в шоколаде, совалась с ненужными советами и, судя по всему, пребывала в уверенности, что им предстоит увеселительная прогулка. Не имея ни малейшего представления о том, что ее жизнь тоже в опасности, она относилась к полуночному бегству всего лишь как к захватывающему приключению, и ее радостное возбуждение действовало Элистэ на нервы. Она терпела сколько могла, но в конце концов не выдержала и сделала вид, что уснула. Только тогда Аврелия наконец оставила ее в покое и ушла, уведя с собой упирающуюся Карт, чтобы та сделала ей прическу, о чем Аврелия давно и страстно мечтала. В тишине опустевшей, погруженной во мрак комнаты Элистэ и в самом деле уснула. Она пробудилась, когда кто-то легко тронул ее за плечо. Это оказалась Карт, стоящая у ее кровати. Часы на каминной полке показывали без четверти двенадцать.
Через несколько минут они спустились в холл. Три девушки все как одна оделись тепло и просто – темные шерстяные платья и плотные плащи с капюшоном. Карт тащила саквояж Аврелии и сумку со своими вещами. Саквояж с притихшим Принцем во Пухом Элистэ несла сама. Цераленн царственно сошла с лестницы и вывела их на улицу.
