Единственный свидетель, мучимый бессонницей работник рекламного агентства Эдвард Москоу, пил кофе и читал газету в гостиной двумя домами южнее. Он случайно выглянул в окно, увидел, как мужчина наносит удары ножом Элле Манкузи, и с ужасом наблюдал, как старушка падает в лужу крови.
Когда Москоу добрался до Эллы, она была мертва, а убийца сбежал.
Патологоанатом насчитал девять колотых ран, причем четыре из них — смертельные. По их глубине и длине можно было заключить, что преступник действовал тяжелым ножом с прямым лезвием — скорее всего охотничьим.
Любопытным было и описание убийцы, которое дал Москоу: высокий, крупный, седые волосы, в темной мешковатой одежде и синей клетчатой кепке.
— Такие шапки носят старики, да и вообще он был странный. Шел к машине напряженно, как ходят старики.
Пока мужчина в кепке разделывался со своей жертвой, машина эта стояла с работающим мотором и открытой водительской дверцей у обочины. Закончив, убийца вытер нож о штанину и уехал на средней скорости.
Орлиный взгляд Москоу заметил и детали машины.
— Последняя модель «Мерседес эс-шестьсот», черная, сверкающая, чистая. Эта их лучшая четырехдверная модель, если не считать «мейбаха». Я в этом уверен, потому что помешан на машинах. Тут больше миллиона цена. Номерной знак я видел мельком: одна буква, три цифры.
Прежде чем отправиться на место преступления, Майло объявил машину в розыск. Когда он позвонил мне, «мерседес» уже нашли.
— Угнали с престижного пункта аренды автомобилей в Беверли-Хиллз и вернули до его открытия в девять часов. Компания даже не заметила, что машины не было, пока я не позвонил. На одометре лишних сорок три мили.
— А парковка запиралась?
— Предположительно там имелась цепь.
— Угон в шесть тридцать, возврат через два с половиной часа, — повторил я.
— Та еще наглость.
— Большая черная роскошная машина угнана и возвращена.
Майло нахмурился:
— Второй случай.
— Шон продолжает работать по «бентли»?
— Губель разрешил только соскоб пятна, ничего технически сложного. Шон взял набор и сделал это сам. Человеческая кровь, нулевая группа, резус положительный. Но нам еще работать и работать, прежде чем мы привяжем «бентли» к этой истории. И никаких шуток насчет одного шанса на тысячу.
— Избави Бог.
— Я за него, когда он занят. Хочешь взглянуть на место преступления?
— Конечно. Увидимся через двадцать минут.
Тело Эллы Манкузи уже увезли в морг. Остались только кровавые пятна на булыжнике и траве лужайки.
На неровной почве трудно прийти к точным выводам, но за эти годы я повидал достаточно, чтобы различить артериальный выброс и медленное кровотечение. Тело старой женщины было обескровлено, сердце остановилось, и душа унеслась прочь.
Майло, который стоял значительно прямее, чем мне довелось наблюдать в последнее время, разговаривал с Шоном Бинчи. Черные пряди волос падали ему на лицо, и он безуспешно старался смахнуть их рукой. Чтобы потревожить короткую прическу Шона, уложенную гелем, потребовался бы ураган.
Я отошел от крови и двинулся к ним.
Шон был бледен.
— Старушка. Учительница.
Майло сообщил:
— «Мерседес» сейчас на пути в лабораторию. Шон поговорит с мистером Губелем, чтобы уговорить его добровольно предоставить «бентли» для осмотра. Если тот не согласится, значит, нам не повезло — придется обращаться к железобетонному районному прокурору.
— Может быть, если я расскажу ему об этом убийстве, он согласится. Он показался мне неплохим мужиком.
— Как раз наоборот.
— Что вы имеете в виду?
— Богатенькие избегают подобных ситуаций. — Майло двинулся в сторону.
— Эй, лейт, я все еще официально на учебе.
— Хочешь с кем-нибудь побеседовать?
Шон пожевал губу.
— Не уверен, что лейтенант Эскудо будет в восторге, а мне нужно его мнение по поводу моей стажировки.
Глаза Майло сузились.
— Что ты такое говоришь, Шон?
Бинчи снова взглянул на кровь.
— Если я чем могу помочь, располагайте мной.
Мы ждали, когда Майло рявкнет на него, но вместо этого он сказал:
— Давай посмотрим, как ты преуспеешь с Губелем, а потом поговорим.
Шон отсалютовал и зашагал прочь.
— Когда ему можно будет приходить домой попозже? — спросил я.
