Граф остановил машину у единственного дома с признаками обитаемого – подновленные наличники, чистые стекла, ухоженное крыльцо.
– Сиди пока в машине и дожидайся меня, – граф спрыгнул из передней двери, и, бодро помахивая брелоком с ключами и сигнализацией на пальце, пошел к дому. Да, на что это похоже? Да ни на что, на обычный старый деревенский дом. Только вот кое-где ставни странные, составные, а единственное подъездное место к дому, на котором мы остановились, уж очень хорошо попадает в сектор обстрела из трех окон разом. Загородная база? Возможно. Зачем меня привезли? Не знаю. Подождем, посмотрим. И да, я понял, о чем до этого говорил граф – утопленные заподлицо в необычно толстых, явно бронированных сидениях дверки намекали, что за ними прячется небольшой арсенал. Ну раз меня просили никуда не лезть – и не будем, это явно часть проверки. А то мне рассказывали старики, как один любопытный техник из правительственной связи «случайно» открыл чемоданчик свиты Первого. А на том чемоданчике счетчик открытий стоял и сигналка. Не помню, что с тем любопытным было, вроде как скандал замяли, но историю не забыли. Так что, как и было приказано – а то, что это не просьба, было и ежу понятно – я сидел, и тупо ждал своей участи. Один хрен, деваться некуда с подводной лодки, да и была только надежда, что граф не тронет якобы сына, на которого была ставка, но вместе с тем и уверенность, что, если что-то пойдет не так, граф не колеблясь нажмет на крючок.
Минут через пять, дверь открылась, и из проема вышел сначала граф, за ним какой-то старик, довольно странный. Несмотря на старческое с бородой лицо, передвигался дед уверенно, по-молодому. А уж во что он был одет… Холщовая рубаха, портки, иначе не скажешь, перепоясанные веревкой, и к тому же он был босой! Твою же за ногу, середина апреля в Ленообласти, снег еще кое-где лежит, а ночью и до нуля… Меня аж передернуло от невольного озноба. И уж до кучи, у этого старого хиппаря была то ли клюка, то ли дубинал, резной такой и изукрашенный всяким трэшем. К машине дедок подходить не стал, эта лайт-версия Льва Толстого остановилась на полдороге между крыльцом и машиной, уставившись на меня пронзительным, пробирающим до печенок взглядом. Ну и что ты на меня вылупился, дед? Оживших мертвецов не видел?
– Пойдем, – граф открыл заднюю дверь джипа, и поманил меня наружу жестом руки.
Ну пойдем, пойдем, вздохнул я. А куда идти-то? Ну конечно, к этому дедку-хиппарю, вон как граф целеустремленно к нему рванул.
– Вот, дед Козьма, гляди, это он! – мы остановились возле деда, граф положил мне руку на плечо.
– Вижу, вижу, – деловито приговаривал дедок, осматривая меня с ног до головы. Неожиданно посох его засветился на мгновение, по нему пробежали красные сполохи. – Да, непрост ты.
– Что скажете, дедушка? – неожиданно вежливо спросил Старший.
– Обычно я навь не обучаю, а уничтожаю, – спокойно сказал дед.
– Но Кресислав сказал…
– Трепло он. Недоучка из молодых, всего две сотни лет исполнилось. Светлый навь? Да светлым может только быть младенец и светлый ведун.
У меня отвалилась челюсть от удивления. Двести лет? Кресислав на столько даже близко не выглядел.
– Ну а ты кто? – обратился ко мне дедок.
Я судорожно вспомнил обрывки славянской языческой мифологии.
– Ну и не темный навь тоже, я не бес и не демон. Я человек. А то, что на моих руках есть кровь – это кровь наших врагов, я никогда не причинил вред невиновному.
– Вижу, – кивнул дедок. – Правду речешь. Ладно, так уж и быть, возьму я тебя.
– Спасибо, дед Козьма, – с облегчением выдохнул граф. Ну и я соответственно тоже – кончать меня похоже не собирались. – Ну все, Саша. Остаешься здесь. Дед скажет, что делать. А я поехал.
Они с дедом обменялись рукопожатием, граф сел в машину, и с рыком в облаке выхлопных газов исчез на дороге.
– Ну что, пойдем в избу? – обратился дед ко мне.
Я подхватил чемодан и молча потопал вслед за дедом. Злоключения мои только начинались.
