Детишек богатые родители сумели так или иначе отмазать, хотя паре наиболее продвинутых влепили не условные сроки, а выдали настоящую робу на пару лет и отправили трудиться в места не столь отдаленные. Надо понимать, что угрозы в адрес императорской семьи воспринимаются совсем иначе, чем речь Отелло с подмостков над трупом Дездемоны, почему-то у сатрапов самодержавия это вызывает изжогу и зуд в кулаках. С Савельевым же провели совсем другую профилактическую беседу:
– Вам что, молодой человек, приключений на свою задницу не хватает? Можем организовать, можем. Хотите лес лобзиком валить там, где срать с двумя палками выходят – за одну держаться, чтобы ветром не унесло, другой от медведя отбиваться? Легко. Статьи-то у вас по уголовному кодексу Российской Империи выходят политические, срока от пяти до двадцати пяти, а уголовный люд любит молодые либеральные задницы. Так что, оформляем вас, посидите в камере пока, а потом суд и по этапу.
Студенту стало немного не по себе, да что там немного – до усрачки страшно. Одно дело – с такими же лоботрясами орать на квартирах «Долой самодержавие» под пиво или что покрепче, и совсем другое – сидеть на жестком железном стуле полураздетым и прикованным к рамке на столе наручниками в допросной, морщась от яркого света лампы, направленной в лицо. Перспектива из радужной стала под цвет серых цементных облупленных стен, а еще вон те отметины, подозрительно напоминающие выбоины от пуль…
– Но у вас есть и альтернативный вариант. Не желаете выслушать?
Мартын желал, страстно желал. Серый цвет перспективы его не радовал. Поэтому высокие договаривающиеся стороны пришли к взаимовыгодному соглашению – следователю был нужен свой человек в вонючей выгребной богемной яме, осведомитель, да и копейка лишняя не помешает – надо же как-то выживать, сумму на агентурные расходы оправдывать. А Мартыну была нужна возможность соскочить с паровоза, готового по тундре и железной дороге мчать на всех парах с тутуканьем колес и гудками на Колыму. Так у правоохранительных органов появился новый агент, который работал не на страх, а на совесть. Дал показания по первому делу, где прошел безличным свидетелем. А затем аккуратно сливал наиболее одаренных представителей творческой интеллигенции, попутно помогая им налаживать контакты с возможными представителями западных средств массовой информации, сиречь установленными разведчиками, работающими под крышей новостных агентств и газет – ну а как же еще прикажете работать в диком тоталитарном государстве, где не любят нетрадиционных, не разрешают приколачивать мошонку к брусчатке Красной Площади, да и вообще душат все права и свободы своих несчастных граждан?
Вот только после всех трудов праведных молодому и амбициозному человеку досталось не так уж много. Старый куратор ушел на повышение с новыми звездочками и благодарностью в личном деле. Новый потребовал активизировать работу, пригрозив агенту возможными неприятностями. Ведь левачит Мартын? Левачит. А покрывать несколько обнаглевшего и распустившегося от безнаказанности стукача перед отделом финансовых преступлений становится все сложнее. Ну и вместо ожидаемой жирной премии выдали мелочь, которой даже разок в кабак сходить не хватит.
Поэтому, вышагивая по широким университетским коридорам, Мартын думал о ближайшем будущем. Потому что ходить с удавкой на шее уже надоело, а будущее уже не радовало. И с этим нужно было что-то делать.
Сегодня клиент пришел в гости заранее. Проверил хитрым аппаратиком крохотную аудиторию, где обычно народ зубрил и сдавал хвосты. После чего пристроился в уголочке и слушал, как «театральный кружок» разливается мыслью по древу, обличая пороки современного общества. Таким образом хитромудрые второкурсники прикрывали легкую фронду, бравируя друг перед другом своей смелостью и решительностью «весь мир разрушить». Идиоты, прикинул для себя стукач. Если кому-то из них хвост прищемят, так те моментально друг друга сдадут и еще сверху наговорят на реальные сроки, размазывая сопли по щекам и голося «я не хотел, я не знал»… Ну да ладно, для встречи антураж вполне неплох. И особенно никто внимания не обращает, кто и с кем на самом деле в уголке разговаривал.
