— Побойтесь бога! Восемь!
— Вон там живет Марко, он вас доставит куда надо и за пять, только вот если вы не доплывете до места назначения или попадетесь — ваши проблемы, — старик махнул куда-то рукой, показывая, где живет неведомый мне Марко.
После ожесточенного торга все-таки сошлись на двадцати пяти, и «оплата горючки», как заявил мне дедуля, которого звали Педро. Ну имечко соответствующее. Раздел меня дедуля. За такие деньги можно три билета на круиз взять.
— Половину вперед, — нагло заявил дедуля. — У тебя деньги-то есть?
— Ну пойдем вниз, покажу, — согласился я. Светить на улице баксами — верх безрассудства.
Мы спустились вниз, и я продемонстрировал дедуле две пачки зелени.
— Э, куда руки тянешь! — я отдернул от граблей потянувшегося к деньгам деда пачку. — Никаких вперед, знаем мы таких желающих.
— Тогда не поеду! — заявил дед.
— Хорошо, — невозмутимо сказал я, убирая деньги в сумку. — Значит, не договорились, пойду других желающих поищу.
— Аванс нужен! — уже менее уверенно заговорил дед.
Я отслюнявил ему десять Бенов Франклинов, чтобы показать серьезность своих намерений, да и чтобы он вел себя потише и не шатался по округе стрельнуть денег на горючку.
— На горючку. Половина — когда выйдем в дальнюю морскую зону, оставшееся — по прибытию.
— А не боишься? — прищурился дед.
— Нет. Так что, по рукам?
— Подходи к десяти вечера, тогда и отплываем.
— Хорошо.
Вечером, когда я пришел на пирс, все было на мази, дедуля уже возился у швартовых.
— Прыгай на борт!
Я легко спрыгнул с пирса на вызывающую подозрения своей крепостью палубу.
— Готов?
Я кивнул. Как пионер, который всегда готов.
— Ну тогда поехали!
Дедуля оттолкнулся ногой от причала, и когда лодка стала дрейфовать, прошел в типа рубку вида деревенского сортира, и встал за руль. Зафырчал мошный мотор, за транцем вскипела вода от винтов, и корыто, медленно набирая ход, поплыло в ночь, освещаемое только большими влажными звездами тропических созвездий.
Само плавание запомнилось мне не очень — я проблевал почти всю дорогу. Есть у меня очень неприятная черта — плохо переношу рыбный запах. А лодка, пропахшая несвежей рыбой, для меня пыточный агрегат почище армейских портянок, от тех хоть не блевал.
Дедуля был опытный, сразу вывел катер в дальнюю морскую зону, и рулил по своим приборам, мне только оставалось время от времени сверяться с GPS, чтобы понять где я нахожусь. За все время плавания — ни души вокруг. И дедуля мне заливал, что он не контрабас? Да щаз, поверю я. Скорее всего не раз занимался этим. Поползновений выкинуть меня за борт тоже не делал, и избавиться другим способом тоже. Видимо, понимал, что скорее всего за бортом останется он.
Запиликал телефон спутниковой связи — о, это что-то новенькое.
— Слушаю, — сказал я по-английски.
— Понял. Ты где? — в трубке раздался голос Воронцова.
Я продиктовал ему координаты, судя по которым мы уже вошли в воды напротив берега Венесуэлы, болтаясь за пределами двенадцатимильной зоны.
— Следуйте в точку рандеву с координатами…
Я записал координаты на листке помятого картона от ящика с консервами.
— Как прибудете в эту точку, ложитесь в дрейф и выпустите красную ракету, вас подберут.
— Понял, — я отбился.
Поднявшись с палубы, я подошел к дедку, и протянул ему картонку.
— Далеко это?
Он сверился со своим навигатором.
— Часа два примерно, а что?
— Идем туда и ложимся в лрейф.
— С чего это вдруг? — заупрямился дедок.
— С того, что лучше вопросов не задавать. Вот оставшиеся двенадцать, а вот еще две за труды. — я отдал ему деньги.
— Это же в их территориальных водах!
Я пожал плечами. Значит, так надо. Опять что ли тебе на психику надавить, шкип?
— Идем за пределами территориальных вод, потом к берегу, пока не дойдем до этой точки. Понятно? — я сделал деду легкое внушение, коснувшись его буркала эктоплазмой.
— Понятно, — глаза деда остекленели, и он, как робот, стал править своим корытом.
Через два часа… А что через два часа? Я только что из штанов не выпрыгивал в ожидании развязки. Мы подошли к точке рандеву, абсолютно пустынной. Никого вообще, совсем никого. Неужели Воронцов решил послать за мной подводную лодку? С него станется. А вот дедушке пора спать — я легонько ударил его пальцем по макушке, заставив потерять сознание. Много знает — лучше пусть крепче поспит.
