— Это что еще за… — вырвалось у меня при взгляде на шайтан-машину, края которой свисали с верстака.
— Это наш боевой робот, — гордо сказал Валерьянка.
— Боевой? — я не поверил своим ушам.
— Ну да, для битвы роботов. Вы разве не смотрите «Битву роботов» по стримам и записям?
Я и забыл, что это в моем мире было популярно, поводились чемпионаты и конкурсы. Да, смотрел, только давно и еще у себя. Нравилась сама идея. Молодежь вместо полторашки пива и стрелялок занималась делом, зачастую выдавая на-гора такие решения, которые потом адаптировались инженерами для применения в настоящих больших машинах и агрегатах.
— А что, их проводят?
— А как же. Особенно этим увлекаются реальные училища.
Молодцы местные ПТУшники, подумал я. Тоже не вола пинают.
Я ласково провел рукой по размалеванному разноцветной краской железу, попробовал пальцем упругость литой резиновой ленты гусениц, даже осторожно прикоснулся к зубцам циркулярной пилы, зажатой в нависающем над корпусом манипуляторе. Серьезно ребята готовятся к замесам на арене.
— Хорошо, я подумаю, — честно сказал я. — Как только выкрою время, ладно?
— Хорошо, договорились. Только не забудьте об этом, ладно? Я хотел бы видеть вас в нашей команде.
— Ладно.
Сколько уже хотят меня видеть в своих командах, причем в разных не то, что дисциплинах, а областях жизни? Не сосчитать уже. Блин, члены моего кружка или точнее кружок моего члена…
— Ты во что меня втравил, а?
— Хоть делом займешься, — невинно захлопал ресницами Ян.
— Дел у меня и так дохрена. Ладно, живи уж, — недовольно сказал я.
Кто же знал, что фраза про дела окажется на самом деле пророческой?
Ну, господин генерал Радогорцев ака дед Козьма, за что ты меня так?
Разборка началась с того, что водитель привез меня в особняк Козьмы. По причине зимы и опустевшей заимки он пригласил меня к себе домой — ну в принципе, правильно, в это время года там делать нечего, это все равно, что выехать на дачу шашлыки жрать и бухать на морозе. И то, хоть веселее, но лучше это делать летом. А по мерзлым занесенным снегом полям бегать, проваливаясь по колено в сугроб — какая тут может быть романтика, спасибо, в свое время нажрался досыта. А уж окапываться в таких условиях без ОЗ или КФЗ — полная беспонтовка.
Зато у деда было все свое, не отходя от кассы — даже пистолетный тир в подвале. Хотя на кой он ему нужен — ума не приложу, ему тренироваться не надо, он и так яйца комару на лету отстрелит из любого оружия и любого положения. Ну а кроме тира у него был еще такой маленький тренировочный зальчик — двадцать на двадцать, и тоже под землей. Странно, на кой переносить это все под землю? Я вроде за ним этой привычки не наблюдал. Да и черт с ним, его проблемы.
Да, зальчик был зачетный. По стенам были развешаны колюще-режущие пылесборники всех форм и моделей, причем явно не в коллекционном состоянии — на многих клинках и древках были зарубки, видно было, что их когда-то использовали по своему прямому назначению. Причем были и такие клинки, которые я и никогда не видел, только может краем уха слыхал, например, африканские клинга и нгала или угрожающего вида зульфакар с раздвоенным кончиком и зубчатой режущей кромкой. Все аутентичное и явно имеющее свою историю. Ну а где дед Козьма все это взял — ну уж явно не в скобяной лавке или на аукционе древностей.
— Налюбовался? — спокойно спросил дед, когда моя челюсть, опровергая закон всемирного тяготения, наконец-то встала на место.
— Угу, — сказал я, стараясь держать чешущиеся взять со стены что-нибудь музейное руки по швам.
— Но я тебя сюда позвал не за этим. У меня есть для тебя новости. Плохая — ты забил на все, чему тебя учили, в том числе и я. Ты даже ходить разучился.
Ну понятно. Это говорил и командир нашей региональной группы — не позанимаешься две недели, начинай все с нуля. Каюсь, грешен, действительно положил на все болт с прибором. Да и где мне заниматься? Моя комната и прилегающие к ней помещения не приспособлены для занятий рукопашным боем, да и Лизку я видел уже не в качестве спарринг-партнера. У нее, м-м-м, другие достоинства, которые начали уже оформляться и выпирать через одежду. А палиться в гимнастическом зале гимназии — нет уж, увольте. Не поймут и вызовут нездоровый ажиотаж. И так народ после моих приключений стал на меня коситься.
