Что-то лязгнуло, и мою кисть вдруг провернуло и скрутило. Ухватистая рукоять шпаги мгновенно вывернулась из руки, и оружие улетело прочь, загремев по палубе в проходе позади принца. В следующее мгновение мощный удар в левую часть груди заставил меня отлететь назад.
Голова закружилась, кровь отлила от щек, на лбу высыпал крупный холодный пот. Я хватал воздух широко раскрытым ртом, но боль в груди не давала вдохнуть.
Это же… точно в сердце. Я… убит?..
Не осмеливаясь взглянуть на место, где меня пронзил безжалостный клинок, я приложил ладонь к груди. Странно, на этот раз крови не было. Она вся… там? Внутреннее кровоизлияние? Но почему я не падаю, а продолжаю стоять на ногах?
Обезоруживший меня принц с удивлением взглянул на острие своей шпаги, потом недобро прищурился и заметил с укоризненной издевкой:
— Жульничаем? Настоящие фехтовальщики так не поступают.
— Не напрашивался в фехтовальщики… — прохрипел я, ощупывая длинный порез на мундирном сукне… и плоскую твердую пластину под ним. Это же дневник! Дневник, который я сунул во внутренний карман мундира и забыл о нем — именно он спас мне жизнь. Если бы не алюминиевая крышка, закаленное острие легко прошло бы через ткань, кожу и мышцы, скользнуло бы между ребер, найдя испуганно колотящее сердце.
— Твое право, — пожал плечами Яков. Кажется, он несколько остыл и не собирался торопиться. Во взгляде, устремленном через мое плечо на очкастую студентку, мне почудилась тень сожаления. Может быть, он все же проявит милосердие?
— Слушайте… отпустите хотя бы девушку, — с трудом разжав стиснутые зубы, выдавил я. — Она же совершенно ни при чем.
— А что делать? Но соглашусь, насаживать девочек на иголки — дурной тон. Хотя… неплохая бы получилась коллекция бабочек… — принц задумался на мгновение, и взмахнул рукой. — Так и быть, отпускаю.
— Правда? — с надеждой спросил я. Студентка, стиснувшая руки на груди, радостно встрепенулась.
— Даю слово, — неприятно усмехнулся принц. Постойте, я уже видел эту усмешку… — Сдвиньте люк, мадемуазель. За ним — ваша свобода. Я милостив, не правда ли? И щедр настолько, что отпущу вместе с вами и Немировича. Наверняка он теперь гораздо лучше понимает значение слов: "Благими намерениями вымощена дорога в ад".
— Мерзавец, — бросил я, услышав, как за спиной поперхнулась темноволосая студентка. Судя по круглым очкам и устремленному внутрь себя, словно не от мира сего, взгляду, последние минуты жизни мне придется коротать в обнимку с отличницей. Странно, почему она не падает в обморок? Или просто до сих пор не верит в то, что с нами происходит? Что это не игра, а всерьез?
Принц не дал много времени на раздумья.
— Выбирайте скорее. Со своей стороны я, безусловно, рекомендую свободный полет. По сравнению с наточенным железом, потоками крови, как на скотобойне, прыжок будет выглядеть неизмеримо изящнее, благороднее и романтичнее. Особенно, если вы возьметесь за руки, чтобы поддержать друг друга. Боже мой, соглашайтесь скорее! Другого такого шанса уже не будет.
Может быть, он и прав. Я безоружен, бежать некуда, сопротивляться бессмысленно…
Кажется, так думал не я один — за спиной раздался лязг металлической задвижки. Оглянувшись, я увидел как отличница, словно завороженная, откатывает сдвижную створку внешнего люка. Взвыл холодный вихрь, ворвавшийся ветер взъерошил волосы и взметнул подол помятой и измазанной чем-то вроде графитовой смазки юбки, продемонстрировав не слишком длинные, но симпатичные ноги. Черт, о чем я только думаю в такой момент…
— Н-наверное… это и есть искупление?.. — пробормотав непонятные слова, девушка замерла на несколько секунд, отрешенно глядя в струящуюся за бортом темную пропасть, потом подняла на меня полные слез глаза. — В-вы позволите, в-взять вас за руку, господин э-э-э?..
— Немирович, — машинально ответил я. — Конечно. Вот.
Дрожащие мягкие пальцы легли мне на ладонь.
— Б-благодарю вас. Одной… одной слишком страшно, — ее голос почти потерялся в гуле винтов за бортом.
— Браво! — Сунув шпагу под мышку, принц похлопал в ладони. — Вы выбрали правильно, мадемуазель. Ну-с, не стоит тянуть. Лететь не так уж долго, и все кончится мгновенно. Немирович, проводи мадемуазель, тебе ведь не впервой.
