Я задавал себе вопрос, почему именно в этой стране сохраняются с особой заботой и почти религиозным трепетом прабабушкин чепчик, детская колыбелька, сюртук из шотландской шерсти, который надевал прадедушка, прялка. Привязанность к вещам здесь столь велика, что нередко заказывались изображения и портреты предметов — для того, чтобы подтвердить и продлить их существование.
Во многочисленных памфлетах эпохи Ренессанса и барокко голландцы неизменно выступают в роли скопидомов и жмотов, способных удавиться за копейку, охваченных жаждой накопительства. Но настоящее богатство встречается тут редко. Оно касается почти исключительно слоя регентов, то есть людей, занимавших высокие посты в государстве и его провинциях. Кальвинистская церковь не проповедует всеобщей бедности, она лишь выступает против излишеств в одежде, пиршествах, в убранстве экипажей. К счастью, в этой стране всегда существовали способы очистить совесть людей, страдающих от избытка материальных благ, например, организация приютов для бедных детей и старцев, благодаря чему возникла система социальной опеки, не имеющая себе равных в мире.
Деньги могли быть предметом гордости. Почтенный купец Исаак ле Мер умалчивает в посмертной эпитафии о своих достоинствах и добрых делах, зато сообщает — что может показаться не слишком возвышенным для голоса, доносящегося с того света, — о богатстве, которое он оставил: сто пятьдесят тысяч гульденов.
Мы едем теперь на север, но моря не видать, его заслоняет вал песчаного цвета высотой в полтора десятка метров. Внизу, на протяжении многих километров, неслыханное оживление — грузовики, бульдозеры, люди выглядят так, как если бы они закладывали фундамент под Вавилонскую башню. На самом деле это вынесенный со дна морского и осушенный польдер — новый кусок земли, на котором через год встанут дома, появятся буйная трава и величественные коровы.
Голландия — страна молодая, разумеется, в геологическом смысле (дилювиальная эпоха), и она действительно была когда-то дельтой, мощным соединением двух стихий, земли и воды, трех рек — Шельды, Рейна и Мааса. На старых картах отчетливо видно, как море безжалостно вторгается вглубь суши, нанося мощный удар с севера, а также со стороны западных провинций — Зеландии и Голландии.
В письме, обращенном к госпоже Жермене де Сталь>{7}, Бенжамен Констан>{8} писал: «Этот удивительный народ, со всем тем, чем он обладает, живет на вулкане, лавой которого является вода». В этом нет ни капли преувеличения. Можно утверждать, что за свою историю страна вследствие наводнений потеряла больше людей, нежели во всех войнах. И даже принимая во внимание склонность к преувеличениям, свойственную авторам старых хроник, — этот баланс выглядит весьма печальным. Большой северный залив Зёйдерзее возник в результате катастрофы, унесшей жизни пятидесяти тысяч человек. В XIII веке в стране было зарегистрировано тридцать пять наводнений.
Можно бесконечно продолжать это перечисление кладбищ, на которых нет памятников. Вода атаковала также и большие города: Харлем, Амстердам, Лейден. Когда ее кольцо сомкнулось вокруг Дордрехта в 1421 году, с башни видна была лишь водная пустыня, без единой живой души.
Систематическая борьба со стихией началась на переломе XVI–XVII веков. В нее включились замечательные ремесленники, великолепные инженеры, не считая доморощенных гениев. К их числу, несомненно, относился Адриан Леегватер. Благодаря своим трудам он получил прозвище голландского Леонардо да Винчи, что, впрочем, было некоторым преувеличением. Диапазон его интересов был поистине ренессансный — он соорудил ратушу в Де Рейпе, занимался ваянием и живописью, а его изделия, выполненные из металла, дерева и слоновой кости, пользовались большим успехом. Помимо обычных, он сконструировал также часы с музыкой и создал огромное число машин для осушения почвы.
Леегватер считал, что подлинной науке ничуть не повредит, а наоборот, может даже помочь некоторый оттенок чернокнижия и таинственности. Он организовывал демонстрации своих изобретений, на которые приглашал элитарную публику. Во Франции в присутствии принца Морица Нассауского
