«Потом слезы, шампанское, Логинов…» – И она, остановив такси, поехала к Анне.
И снова было все мокрое: сад, калитка, ворота, дорожка…
Окна горели теплым золотистым светом.
Наталия, впрочем как и всегда, еще не знала, как именно будет действовать, но увидеть Анну, перед тем как покинуть Париж, она хотела во что бы то ни стало.
Она остановилась перед дверью и позвонила. Отошла в сторону, чтобы ее не было видно с помощью глазка, и когда раздался недовольный голос служанки, спрашивающей: «Кто там?» – ответила:
– Вам телеграмма из Лозанны…
И она открыла. Бестолковая во всех отношениях служанка раскрыла наконец-то дверь…
Дальше все происходило тихо и сложно: Наталия зажала девушке рот ладонью и прижала к стене, лишив ее возможности крикнуть или пошевелиться. И хотя девушка была довольно-таки сильной, она уже просто от страха ослабла и превратилась в аморфное и покладистое тело.
– Значит, так, слушай меня внимательно: я не собираюсь делать ничего противозаконного, просто мне надо выяснить, почему твоя хозяйка не хочет меня видеть, вот и все. Если ты будешь сидеть здесь как мышка, я дам тебе сто франков, если же начнешь кричать, мне придется применить газовый баллончик… Выбирай…
– Но я ни в чем не виновата… – Глаза девушки наполнились слезами. – Я ничего, ничего абсолютно не знала… Когда я пришла, она была уже здесь…
Послышались шаги: кто-то спускался сверху по лестнице.
– Молчи! – шикнула Наталия, бросаясь под лестницу, и затаилась там среди висящих на вешалке плащей и пальто.
– Кто приходил, Саша? – появилась Анна в домашнем халате.
– Никто, это я здесь прибиралась, – ответила не своим голосом ничего не соображающая Саша.
– Странно, а мне показалось, как будто бы позвонили… Ты нам согрела молока?
– Минутку, мадам…
Саша убежала на кухню, а Анна, подойдя к двери, приникла к глазку и тяжело вздохнула.
– Здравствуй, Анна, – вышла из своего укрытия Наталия. – Ты не узнаешь меня?
Она вскрикнула и рухнула на пол.
На шум прибежала Саша.
– Я же говорила вам, что она совсем плоха… Она больна и едва держится на ногах…
– Да что с ней? – Они вдвоем перенесли Анну в спальню и положили на кровать. – Она и вправду выглядит ужасно…
– Она… даже не знаю, говорить вам или нет, но мадам тратит много денег на кокаин… Она продала много акций издательства, принадлежавшего раньше ее мужу, чтобы только купить эту гадость…
– Но ведь ты же говоришь, что она кормит грудью?
– Я и сама не знаю, мадам, откуда у нее молоко?
– Может, у нее есть кормилица? К вам приходит какая-нибудь женщина?
– Нет, мадам, у нас живет одна особа, но мадам не велела мне никому говорить… Ее ищут…
– Кого?
– Женщину, которая живет у нас на чердаке… Мадам Анна говорит, что она скрывается от полиции… Мы кормим ее, а она вяжет детские вещи, штопает носки и чистит столовое серебро…
– Как ее зовут?
– Изабель… Изабель Гомариз.
Наталия остановилась, чтобы перевести дух: слишком уж много информации…
– Ты уверена, что ее так зовут?
– Так мне сказала мадам…
– Я могу на нее взглянуть?
– Она спит, она всегда в это время спит. Давайте лучше пригласим доктора Дидье, он знает, как привести мадам в чувство…
– Твоей хозяйке нужен не доктор Дидье, а наркологическая клиника… Взгляни, на кого она стала похожа… Если в прошлом году мы с ней уплетали пирожные и она жаловалась на то, что катастрофически прибавляет в весе, то теперь от нее остались лишь кожа и кости… – Она взяла руку находящейся в бессознательном состоянии Анны и отпустила ее, раздался сухой короткий звук.
– Она прибавляла в весе, потому что ждала ребенка… – заметила Саша.
Наталия едва сдержалась, чтобы не обозвать эту круглолицую девицу каким-нибудь соленым словцом.
– А где спит ее сын, Сережа?
– У себя в спальне…
– Покажи мне…
– Вы ведете себя очень странно…
– Ты давно работаешь в этом доме?
– Нет, мадам…
– Не зови меня мадам, меня зовут Наташа.
– Да, мадам… Ой, извините… Я работаю здесь всего два месяца, а до этого здесь работала…
– Пойдем, ты покажешь мне мальчика…
Она поднялась за Сашей на второй этаж, где располагались спальни, и замерла на пороге детской: при желтоватом свете ночника в маленькой чудесной кроватке спал светлоголовый розовощекий младенец. Его аккуратная головка с крохотным, сливочного цвета нежнейшим ушком лежала на кружевной подушке… Пожалуй, впервые в своей жизни Наталии захотелось прижать к своей груди такое вот хрупкое и теплое тельце…
