Наступление. Ч. 3 - страница 98

В здании, известном своими двумя голубыми куполами, похожими чем-то на купола мечети и превосходным садом — когда-то здесь был роскошный дворец — был кабинет. В кабинете были стол, карты, стулья, флаг и портрет действующего генерального секретаря ЦК НДПА — его можно было бы снять, хозяин кабинета ненавидел этого человека — но он решил все же оставить его. Пока. Как и в любой коммунистической стране, в Демократической республике Афганистан большое внимание придавали внешним символам — поэтому убрать портрет действующего главы государства было бы вызовом и явным неповиновением. А пока — для этого было не время и не место.

За большим кабинетом был небольшой — в него проделали дверь, как обычно делают в советских кабинетах больших начальников. В этом кабинете был стол, пара стульев, холодильник и кровать. На кровати, скорее даже на топчане не раздеваясь — спал усатый, небритый человек в полевой форме. Рука его была под подушкой, в руке был зажат пистолет. Этот человек занимающий пост министра обороны ДРА с недавнего времени не только почти не спал дома, но и не спал без пистолета. Ткая у него была жизнь.

Шах Наваз Танай был храбрым человеком. Он не был очень уж предан революции — но так получилось, что он был на ее стороне. И воевал — он воевал так, как не воевали, наверное, даже шурави-сорбозы. Он воевал от души, нагло и храбро — именно нагло, потому что то, что он делал, было наглостью, может, поэтому Аллах не решался забрать его к себе. Нагло… а как иначе назвать усмирение восставшей дивизии, когда Шах Наваз, тогда еще майор — ворвался в городок с единственным танком и всего лишь с одной ротой солдат — и усмирил!

Шах Наваз Танай был гордым человеком. Он был аминистом и халькистом и не отказался от этого даже тогда, когда выпущенные из аминовских тюрем и приехавшие из СССР парчамисты громили Хальк, громили только-только начавшие работать органы власти. Не сломался, не согнулся, не покаялся — тронуть не посмели. Уж очень одиозная фигура, популярнее иного генерала, если тронуть — шум и в армии поднимется, да и советские, шурави спросят — если убираете Таная, кто будет воевать за него. И как? А вот это вот — был вопрос, на который не было простого ответа.

Наконец, Шах Наваз Танай был за русских. За шурави. Не потому, что он имел некоторую слабость к горячительному, а у русских всегда было. Не потому, что он всегда был в гуще событий, на самых опасных участках, а совместное переживание опасности сближает. Это было частично — понимание того, что если придут душманы, то они разрушат все что создали, частично понимание того, что шурави нужен сильный лидер во главе Афганистана Наджибулла, двуличный и ненадежный перестал устраивать шурави. Частично — желание перехватить инициативу в пуштунском, самом сложном вопросе — Танай, пуштун по национальности и храбрый воин, по сути, имел возможность перехватить инициативу, победить в самой главной войне — войне смыслов и идей, стать своим для большинства пуштунов. Именно это обсуждалось на озере Иссык-Куль и потом, дальше. Танай поразился тому, настолько глубоко понимают ситуацию в Афганистане некоторые из шурави, особенно тот генерал с больными, желтыми от желтухи глазами… верно, он сильно страдает от приступов желтухи, но все равно — работает. Танай встал на их сторону только потому что понял: у них — есть шанс победить, а победу — они готовы отдать ему.

Отставка Бабрака Кармаля и занятие кресла главы НДПА Мухаммедом Наджибуллой была в принципе вариантом того же самого плана, который разыгрывали советские, только вариантом очень неудачным. Нужен был человек, который был бы послушен СССР и безусловно был бы авторитетным для большинства пуштунских племен, сам он должен был быть чистокровным пуштуном. Кандидатуру Наджибуллы предложили некоторые люди в КГБ, утвердили в комиссии по Афганистану — начальник ХАД, понятно, что он ближе всех контактирует с КГБ и КГБ стремится продвинуть своего ставленника на высокий пост. План Камнепад, выставленный на закрытое обсуждение людьми из ГРУ и Генерального штаба, был признан авантюрным и проиграл. Только сейчас, в результате специального расследования и осознания результатов "политики национального примирения" стало понятно, что план КГБ является плодом коллективного творчества группы матерых врагов народа, среди которых был предположительно погибший генерал Птицын, совершивший попытку бежать на Запад. Два года было потеряно, множество афганцев, убедившись в лживости и двуличности советского и афганского правительств, начали явно и тайно поддерживать душманов, наметился новый виток конфликта и критический раскол в афганском руководстве, обещающий море крови.