— Энтони Кэррол?
Лейтенант ничего не ответил. По его лицу пробежала едва заметная ухмылка.
— Доктор Энтони Кэррол? Энтони Кэррол — лучший британский солдат во всей Бирме! Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите!
Они молча глядели друг на друга. Раздался стук в дверь.
— Войдите, — позвал лейтенант.
Дверь отворилась, и в помещение вошел капитан Нэш-Бернэм. Вначале Эдгар едва узнал в вошедшем того решительного и жизнерадостного человека, с которым провел ночь на пве в Мандалае. Форма на нем была грязная, помятая, щеки не выбриты, под глазами огромные мешки.
— Капитан! — сказал Эдгар, снова поднимаясь. — Что здесь происходит?
Капитан взглянул на Эдгара, а потом на лейтенанта.
— Лейтенант, вы уведомили мистера Дрейка о предъявленных обвинениях?
— Кратко, сэр.
— Капитан, объясните мне, что происходит?
Капитан Нэш-Бернэм обернулся к Эдгару:
— Сядьте, мистер Дрейк.
— Капитан, я требую, чтобы мне объяснили, что происходит!
— Черт побери, мистер Дрейк! Сядьте!
Резкие слова капитана ударили Эдгара больше, чем кулак капитана. Он безвольно опустился на стул.
Лейтенант встал и предложил свой стул Нэш-Бернэму, сам встал сзади.
Капитан начал медленно говорить:
— Мистер Дрейк, против вас и майора медицинской службы Кэррола выдвинуты серьезные обвинения.
Я бы посоветовал вам, в ваших же интересах, оказать нам содействие. Для меня это так же тяжело, как и для вас.
Настройщик промолчал.
— Лейтенант, — обратился к нему капитан, и тот сказал:
— Короче говоря, мистер Дрейк. Три месяца назад в ходе обычной проверки почты в Министерстве внутренних дел в Лондоне была найдена написанная на обороте одного из документов краткая записка на русском языке. Документ привел нас к полковнику Фитцджеральду, ответственному за переписку Кэррола, которую он вел на английском. Тот самый человек, что первым обратился к вам в Лондоне. У него в столе был произведен обыск и были найдены другие письма. Его взяли под стражу как шпиона.
— Записка на русском? — ахнул Эдгар. — Я не понимаю, какое это может иметь отношение...
— Пожалуйста, мистер Дрейк. Вы прекрасно понимаете, что вы оказались вовлечены в жестокую борьбу России за владения в Центральной Азии, которая ведется уже не один десяток лет. Мы всегда считали маловероятным, что Россия может интересоваться столь далекими землями, как Бирма. Однако в 1878 году в Париже произошла встреча между почетным представителем Бирмы и человеком, который как будто имеет лишь косвенное отношение к дипломатическим контактам. Это знаменитый русский химик Дмитрий Менделеев. Британская разведка в Париже отметила для себя это событие, но цель встречи осталась нам практически неясна. И случай был вскоре забыт, расцененный как один из тех многочисленных примеров дипломатических любезностей, которые не имеют далеко идущих последствий.
— Я не понимаю, какое это может иметь отношение к доктору Кэрролу, или ко мне, или...
— Мистер Дрейк! — прорычал лейтенант.
— Это нелепость. Вы только что застрелили...
— Мистер Дрейк, — проговорил Нэш-Бернэм, — мы вообще не обязаны говорить вам все это. Если вы не хотите оказать нам содействие, мы просто отправим вас в Рангун.
Эдгар закрыл глаза и стиснул зубы. Он откинулся на спинку стула, голова у него задергалась.
Лейтенант продолжал:
— Арест полковника повлек за собой поиски тех, кто выполнял его указания. В результате мы не нашли почти ничего, за исключением письма, датированного 1879 годом, от майора медицинской службы Кэррола Дмитрию Менделееву, озаглавленного «О вяжущих свойствах экстракта Dendrobium из Верхней Бирмы». Хотя в письме не было никаких улик, свидетельствующих о шпионской деятельности, подозрения против Кэррола были возбуждены. Наличие же в письме множества химических формул наводило на мысль о шифре, так же как и многочисленные музыкальные партитуры, которые наше министерство посылало майору медицинской службы Кэрролу в Маэ Луин, могли оказаться вовсе не партитурами. Это те самые ноты, которые везли с собой и вы, мистер Дрейк. Когда мы проверили ноты, которые посылал сам Кэррол, мы обнаружили, что большинство из них просто нечитабельны, что заставило нас предположить, что за ними стоит вовсе не музыка, а некие зашифрованные сведения.
