— Я путешествовал по тому же пути.
— Тогда вы знаете, насколько он занимателен. Ну а мое путешествие оказалось еще более занимательным. Не отъехали мы и тридцати миль от Дели, как поезд остановился на маленькой станции, чтобы пополнить запасы угля. Перед нами была пустыня, над которой поднималось облако пыли. За ним скрывалась группа всадников. Когда они подъехали ближе, я разглядел, что это раджастанские пастухи. На женщинах были изысканные цветные накидки, они как бы светились темно-красным светом, несмотря на осевшую на них пыль. Я думаю, эти люди заметили поезд издалека и подъехали посмотреть на него из чистого любопытства. Они ездили туда-сюда мимо нас, показывая на колеса, на паровоз, на пассажиров, и все время переговаривались на языке, не знакомом мне. Я смотрел на эту движущуюся пеструю массу, продолжая размышлять о том, что видел. Так я и сел на пароход в Англию. Но добравшись до Адена, я сошел с него и первым же пароходом вернулся в Бомбей, и затем поездом — обратно в Калькутту. Через неделю я снова был на своем посту в Пегу. Я до сих пор не понимаю до конца, почему зрелище этого кочующего племени заставило меня повернуть обратно. Но возвращаться на темные лондонские улицы, когда эти образы продолжали танцевать перед моим мысленным взором, казалось невозможным. Кем я хотел бы стать — так это одним из тех жалких ветеранов, которые осаждают тех, кто готов их слушать, рассказами о необычных местах. — И он глубоко затянулся сигарным дымом. — Помните, я говорил вам, что перевожу «Одиссею». Я всегда видел в ней трагическую историю о том, как Одиссей пытается вернуться домой. Но теперь я все больше и больше понимаю, что писали о ней Данте и Теннисон: Одиссей вовсе не заблудился, просто после всех виденных чудес он не мог, может быть, даже не хотел, возвращаться домой.
Капитан замолчал, на некоторое время повисла пауза.
— Это напоминает мне об истории, которую я однажды слышал, — сказал Эдгар.
— Да?
— Это было очень давно — наверное, месяца три назад — когда я только покинул Англию. На пароходе в Красном море я встретил человека, старика араба.
— Человека одной истории?
— Вы знаете его?
— Конечно. Я встретил его давным-давно, в Адене. Многие рассказывали его «историю». Историю о войне солдат не забудет никогда.
— О войне?
— Я слышал ту же историю от солдат на протяжении многих лет. Я могу повторить ее почти дословно. Образы Греции на редкость живы в моей памяти. Оказывается, эта история совершенно правдива, он и его брат были еще мальчиками, когда всех их родных убили турки во время войны за независимость, и они пошли в разведчики. Однажды я встретил старого бойца, ветерана той войны, он много слышал о братьях, об их отваге. Интересно, что каждый из воинов хотел бы услышать эту историю сам. Они верили, что это добрый знак, что, услышав ее, он будет так же храбр в сражениях.
Эдгар в недоумении уставился на доктора.
— Греция?..
— А что? — спросил доктор.
— Вы уверены, что эта история — о греческой войне за независимость?
— Эта история? Конечно. А что такое? Вы удивлены, что спустя столько лет я все еще ее помню?
— Нет... Это меня совсем не удивляет. Я тоже помню ее так, как будто слышал только вчера. Я тоже могу сейчас повторить ее почти дословно.
— Тогда что же вас беспокоит?
— Нет, ничего. Наверное, ничего, — медленно проговорил Эдгар. — Я просто подумал... неужели она звучала по-иному лишь для меня, я ни за что не мог такого представить, это невозможно.
Они заехали в рощу, где на деревьях росли длинные стручки, издававшие дробный рокот, если их потрясти. Доктор сказал:
— Вы хотели что-то сказать. Что Человек одной истории напомнил вам о чем-то по поводу того, что говорил я.
— О... — Эдгар потянулся и, сорвав один стручок, разломил его. К нему на ладони высыпались сухие семена. — Это неважно. Кажется, это всего лишь история.
— Да, мистер Дрейк. — Кэррол с любопытством посмотрел на настройщика. — Все это — лишь история.
Когда, перевалив через невысокую горную гряду, они увидели внизу, вдалеке, скопление хижин, солнце низко уже спустилось.
— Монгпу, — сказал доктор.
