– Добрый день.
Мама Сакагучи вышла нас встретить.
– Как приятно видеть вас. Как хорошо ты поработала сегодня днем, Минеко!
– Нет, – пробормотала я, – нет. Я была просто ужасна.
– Ты? Почему?
– Я сделала ошибку.
– Ошибку? Где? Я не видела никаких ошибок. Думаю, что ты прекрасно танцевала.
– Мама, могу я остаться тут, с вами?
– Конечно. Только сначала ты должна пойти домой и предупредить тетушку Оима, где ты будешь, чтобы она не волновалась.
Всю дорогу у меня подкашивались ноги. Тетушка Оима ждала меня напротив жаровни. Ее лицо прояснилось, когда она увидела меня.
– Тебя не было так долго! Ты заходила в кафе, чтобы покушать? Вкусно было?
– Мы заходили к маме Сакагучи, – вместо меня ответила Кунико.
– Как хорошо. Я уверена, что она была очень довольна.
Чем добрее ко мне относились, тем хуже я себя чувствовала. Я злилась на себя и сгорала от ненависти к себе.
Я спряталась в шкафу.
На следующий день вместе с Кунико я пошла пешком к маленькой святыне на мосту Татцуми, где обычно встречалась с девочками по дороге в школу. Они все были там. Я подошла к каждой из них и поклонилась.
– Я сожалею, что вчера совершила ошибку. Пожалуйста, извините меня.
Они очень хорошо отнеслись к этому и не держали на меня зла.
Через день после публичного выступления нам нужно было нанести официальный визит учительнице, чтобы поблагодарить ее. Естественно, мы пошли к старшей учительнице, когда пришли в студию. Я спряталась за другими девочками.
Мы одновременно поклонились, а иэмото похвалила нас за вчерашнее представление.
– Вы прекрасно поработали! Пожалуйста, продолжайте так же и в будущем. Много тренируйтесь.
– Спасибо, учительница, – хором сказали все, – мы будем.
Все, кроме меня. Я пыталась стать невидимкой.
Старшая учительница посмотрела прямо на меня, как будто услышала мою просьбу о помощи.
– Минеко, – сказала она, – я не хочу, чтобы ты беспокоилась о том, что произошло вчера.
Меня снова охватил стыд, и я убежала к Кунико.
Могло показаться, что она пытается успокоить меня. Но это было не так. Учительница была не таким человеком: посылая мне сообщение – громко и внятно, – она говорила о том, что я не имею права на ошибку. Не имею, если хочу стать великой танцовщицей.
Когда мне исполнилось шесть, я пошла в начальную школу. К этому времени я уже год брала уроки танцев. Школа находилась в Гион Кобу, и там учились дети тех, кто напрямую был связан с карюкаи.
По утрам Кунико была занята тем, что помогала Аба, так что одна из служанок, Каатян либо Сузутян, отводили меня в школу. (Тян – это универсальное уменьшительное имя для японских имен.) Школа находилась в двух кварталах севернее Ивасаки окия, в сторону Ханамикоджи.
К тому времени, как я пошла в школу, я уже привыкла быть одной из Ивасаки. Это было так удобно: когда ты Ивасаки, ты можешь получить все, что хочешь. Это особенно чувствовалось, когда я делала покупки. Все было действительно просто. Я заходила в магазин и брала там то, что мне было нужно. Служанка говорила: «Это для Ивасаки из Шинбаши», и владельцы магазинов отдавали мне выбранные предметы. Карандаш. Старательную резинку. Ленту для волос.
Я не знала, что такое деньги. Годами я верила в то, что, если тебе что-то нужно, надо только попросить.
Когда в школе было собрание, то вместо моих родителей появилась Старая Меани, с шагреневым орнаментом черного хаори (предмет одежды наподобие жакета, который надевается поверх кимоно). Женщина была сильно накрашена и так же сильно надушена. Она обмахивалась веером, и до меня доносился создаваемый им ветерок. Видеть ее вместо родителей было неприятно. Я была расстроена.
На следующий день классная руководительница назвала меня «маленькой мисс гейко» и сказала, что меня удочерили. Я рассердилась, потому что это было неправдой.
В следующий раз выполнять обязанности родителей на родительское собрание пришла Кунико. Это мне понравилось гораздо больше.
Мне вообще нравилось ходить в школу. Я любила учиться, но была болезненно застенчива, замкнута и всегда держала свои чувства в себе. Учителя пытались поиграть со мной, разговорить. Даже директор школы пробовал уговорить меня стать более открытой, но им не очень-то это удавалось.
