– Ой! Как же
это я так оговорился? Самые лучшие, свободные и уважаемые люди ездят на
«Инфернити»… – Провайдер опять помочился на угол парника.
– Сколько раз
повторять – оставь парник в покое! – рявкнул Вася.
– Не могу
ничего с собой сделать, страшно в образ вхожу, по методу Станиславского. Из чёрного
артист никакой, а я просто жемчужина, ради которой можно пожертвовать всем…
Вот, опять начал Евангелие цитировать! Люблю я эту книгу больно – водится за
мной такой грешок. Казалось бы, положение не обязывает, но у нас, видишь ли,
абсолютная свобода!.. Да зачем тебе этот парник? Ты у меня, парень, будешь
питаться исключительно мангами и маракуйями! Особняк за лимон евро отгрохаем в
ближайшем Подмосковье! Хочешь квартиру четырёхкомнатную в центре Москвы?
– Я в Питере
родился и никуда отсюда не уеду!
– Да зачем
тебе эта вонючая дыра? Не хочешь Москву, нас с тобой ждут Лондон, Париж,
Лос-Анджелес, Лас-Вегас! А с этим что тебя ждёт? Мрачные храмы, попы с
драными бородами… Был я как-то в Сергиевом Посаде, зашёл по случаю поклониться
мощам Сергия Радонежского, так у меня клаустрофобия началась! Окошки маленькие,
как в тюрьме – щёлочки какие-то под потолком… Вот костёлы и молитвенные дома я
люблю, часто в них бываю – светло, уютно… А это что? Да ещё и Троица Рублёвская
на тебя пялится, прямо как живая! Тебе это надо? Ты, вообще, кем хочешь стать?
– Ещё не
решил…
– Вот Серёженька,
братец твой, молоток! Пошёл учиться на пиарщика! Мы с ним обязательно
подружимся! Народ – быдло, проклят он, делать его надо! Пускай последние бабки
по тупости своей выкладывает, с него не убудет! А Володька, дурак, историк. Что
это за профессия? Начнёшь копаться в истории России, ещё чего-нибудь не то
нароешь…
«От
социометрии никуда не уйти, надо делать выбор!» – подумал Вася, собрался с
силами, посмотрел в наглые глаза кобеля и выкрикнул:
– Господи
Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!
По Отцу прошла
какая-то дрожь.
– Ты потише
вопи-то! – тявкнул пёс. – Не ровён час демоны услышат!
– Какие
демоны?
– Его
демоны! Свита егойная, прислужники адские! И чего тебе князь мира сего
сдался? Хочешь в геенну огненную? Посмотри на русское общество: девяносто пять
процентов – православные! Почти все служат мне! Я ничего не запрещаю, никакого
показного аскетизма не требую, от которого, кстати, гордыня раздувается. Хочешь
ездить на «Лексусе» – ездий, хочешь особняк за миллион евро – строй, токмо
веруй! А если совесть вдруг начнёт мучить – ну, ни с того ни с сего, такая она
гадина, эта совесть, – ты возьми и храмик построй! Стопроцентная индульгенция!
Все грехи враз спишем и ещё молиться за тебя будем до скончания века! Больше
вообще ничего делать не нужно!
Вася ещё раз
посмотрел Провайдеру в глаза и произнёс Иисусову молитву. Кобель поджал хвост и
попятился.
– Всё,
доигрался ты, парень! Летят, нечистые! Сам с ними разбирайся, а я откланиваюсь!
Не терплю я ихнего вида, больно морды противные!
В ту же секунду
Отца как ветром сдуло, а на ветку яблони уселось два попугая жако. Помахивая
пурпурными хвостами, они запели какое-то религиозное песнопение.
«Чем ему
попугаи-то не понравились?» – подумал Вася. Он, наконец, справился с замками и
вошёл в домик.
Попив крепкого
чаю, Василий немного успокоился и вышел на крылечко. Попугаи всё ещё распевали
своими хриплыми смешными голосами. Потом тот, что сидел поближе, замолчал,
подмигнул Васе весёлым глазом и сказал:
– Запри дом и
иди к дяде Пете!
Тут же обе
птахи сорвались с места и улетели.
Сторож сидел
на своём диванчике и улыбался.
– Это опять я,
дядя Петь, – сказал Вася.
– Вижу. Сядь
на стульчик. Сейчас с тобой говорить будут.
Дяди Петина
бородёнка зазолотилась, сам он расправился в плечах, посмотрел на Васю каким-то
отрешённым неземным взглядом и сказал:
– Зачем
трепыхаешься? Попал в силок, так смиряйся! Никто тебя не заставлял лететь к
Ловцу. Один раз сделал выбор – обратной дороги нет.
В голосе
сторожа Вася уловил лёгкий кавказский акцент заместо украинского.
– Не будь, как
все! – продолжал дядя Петя. – Ты – изгой! Ты изгой, как и твой брат Владимир.
Вспомнил теперь, кто дал тебе мои координаты в Сети? Ты – изгой! Это великое и
святое звание! Я сам был изгоем!
