– Хватит
паясничать! – не выдержала Лидочка. – Отдавайте душу моего жениха, а то хуже
будет!
– А что вы
сделаете? – ухмыльнулся средний гном. – Молитовку прочитаете? Или, может…
перекрéстите нас?
Гномы опять
захихикали.
– Позовём отца
Кирилла, исповедника! – сказала Лида. – Он с утра на молитве. Знаете, сколько
он вашего брата обесплотил в Сталинских лагерях?
Гномы
перестали хихикать и переглянулись. Отца Кирилла они знали.
– Так отец
этот ваш далеко! – начал старший гном, потихоньку пятясь к шкафу, в котором
была потайная дверца. Другие два карлика последовали его примеру. Но на пути к
шкафу уже стоял седой старик с крестом в руке – отец Кирилл умел преодолевать
огромные расстояния в доли секунды.
Отец Николай
на всякий случай загородил проход и к основной двери. Гномы заметались по
офису, как крысы, пойманные в крысоловку.
– Это кто же
вам позволил воровать христианские души? – спросил отец Кирилл.
– Они не
христианские! – запищали карлики.
– Врёте! У вас
томится сорок христианских душ!
– Они во
грехах все!
– За грехи их
Бог будет судить! Рассказывайте, как вы души крали.
– Контрактик
заговорённый. Подписывает одно, а там невидимыми магическими чернилами ещё
кое-что приписано!
– Понятно… –
Старец внимательно посмотрел на старшего гнома. – Червин, это ты, что ли?
– Я, ваше
благородье!
– Прости, не
узнал сразу. Отца-то твоего я отправил в преисподнюю, а ты, помнится, сбежал.
– Я же не по
собственному желанию в пыточную камеру работать устроился! – начал
оправдываться Червин. – Вынудили меня!
– Теперь-то уж
не сбежишь… Куда вас, в свиней? Или сразу по месту прописки?
– А если мы
все-все души выпустим? И христиан, и католиков, и азербайджанцев? – заискивающе
спросил Червин. – Оформим на вас доступ в хранилище банка, а вы за это нас
изгонять не будете? Так я ваш мир люблю! А зла мы делать больше никому не
будем! И сразу же переедем на другой континент жить!
– Торгуются
опять! Что будем делать? – спросил отец Кирилл отца Николая. – Если их сейчас
обесплотить, крещёные православные души в свои тела вернутся, а хозяева
остальных в течение месяца повымрут.
– Испытываете,
батюшка? Мы же каждый день на Божественной Литургии о спасении всего мира и
соединении всех молимся! Надо спасать всех!
– Ладно, в
Швейцарии я один управлюсь. Летите вы, мои милые, домой! Ангела в дорогу!
Отец Николай и
Лидочка покинули офис нечистых, а отец Кирилл ещё долго беседовал с карликами
за жизнь. Гномы сетовали, как было плохо при советском режиме, а отец Кирилл –
как стало плохо после его смены и «возрождения» Святой Руси.
На следующий
день все двести душ вернулись в свои тела, и Тьмаслав Иудович вновь сделался
Святославом Фёдоровичем.
– Такое
странное чувство… – рассказывал он Лидочке. – Как будто я все последние дни
просидел в тёмном сыром подземелье где-то заграницей… А вот теперь вернулся и
дышу полной грудью!
– Так оно и
было. И что ты теперь будешь делать?
– Ты знаешь,
как я люблю свой народ, сколько он сделал для меня, сколько денег я пожертвовал
для его процветания… Не будет предательством, если я причащусь в православном
храме? Нет, я один раз причащался, вместе с Лужковым, но это было в
коммерческих целях… А если я причащусь по-настоящему?
– Твой народ
две тысячи лет предаёт Христа. Если ты заодно с ним, ты уже являешься
предателем. А если ты примешь Христа, то перестанешь быть иудеем, какие бы у
тебя ни были гены. Решай сам, с кем ты хочешь быть – с евреями или со Христом,
– но если выберешь Христа, будь готов разделить судьбу Александра Меня!
– Стать
священником?!
– Нет, стать
мучеником за веру. Представители твоего народа измен не прощают!
– Я не пойму,
ты, православная, отговариваешь меня от причащения, так?
– Совсем нет.
Просто ты должен знать, что меня не будет рядом. Будь уверен, я отправлюсь за
тобой хоть на край света и буду с тобой до конца, пока смерть не разлучит нас,
и всю вечность после, но войти вместе с тобой в святилище я не смогу! Кто
знает, какие бездны откроются в твоей душе, когда ты останешься один на один с
Живым Богом – с Господом Иисусом Христом? Какие страхи и сомнения нападут на
тебя? Пока что ты – иудей…
