— С чего это ты так вырядилась? — поинтересовался Матт.
— Вовсе нет.
— Еще как да. Оливия, — продолжал Матт, — тебе не кажется, что Алисон выглядит исключительно хорошо нынче утром?
Оливия медленно обвела меня взором с головы до пят и кивнула.
— Мы с Томом расстались, — объявила я.
— Что? — спросила Оливия. — Когда это случилось?
— Мне не хотелось бы говорить об этом, — сказала я. — Вы просто хотели знать, почему я хорошо выгляжу, и теперь вы знаете.
— Потому что ты снова вышла на охоту, — заявил Матт.
— Я ни на кого не охочусь, — возразила я. — Мне было плохо, поэтому я решила, что должна постараться выглядеть как можно лучше. Хотя бы для того, чтобы не испугаться девушки, которую увижу в зеркале.
— Что случилось? — спросила Оливия.
— Мне не хотелось бы говорить об этом, — ответила я.
— Конечно, тебе хочется поговорить об этом, — сказала Оливия. — Расскажи нам, что случилось.
Я посмотрела на них. Было очевидно, что просто так отвертеться мне не удастся.
— Он думает, что мы отдаляемся друг от друга.
— Дерьмо собачье, — высказалась Оливия.
— Почему обязательно дерьмо собачье? — возразил Матт. — Может быть, они действительно отдаляются друг от друга.
— Именно эту дерьмовую причину всегда изобретают мужчины, — сказала Оливия. — Это означает, что ему хочется трахаться с другими, вот что это значит.
— Собственно говоря, я совершенно уверена, что он точно знает, с кем ему хочется трахаться, — сказала я.
— С кем? — спросила Оливия.
— Ее зовут Кейт Пирс, — ответила я. — И он уже трахается с ней.
— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась Оливия.
— Это продолжается с мая месяца, — сказала я.
— Он тебе так и сказал? — спросила Оливия.
— Он только сказал, что любит другую. Остальное я вычислила сама.
Оливия подошла ближе и пристроила свою ягодицу на моем столе.
— Кто она? — пожелала она узнать.
Пришлось рассказать им кое-что о Кейт. Я сказала, что она костлявая и что у нее прилизанные волосы. Я сказала, что она выглядит хрупкой, как маленькая девочка, отчего мне хочется блевать. Я сказала им, что она подарила лазанью Тому на день рождения и что уже тогда мне следовало бы понять, к чему все идет, но я не поняла. (Меня одолевало искушение пропустить лазанью, поскольку это ненужные подробности, как обычно и бывает с подробностями — Кейт Пирс не из тех, кто любит готовить лазанью — но вся соль в том, что Кейт действительно приготовила Тому лазанью, в самом начале, еще до того, как они начали спать друг с другом, и я скажу вам еще кое-что: это был очень ловкий ход.)
— Что ты имеешь в виду — костлявая? — спросил Матт. — Ты хочешь сказать, худая?
— Она имеет в виду, костлявая, — сказала Оливия. — Существует такое понятие, как костлявость.
— Нет. Он прав. Она худая, — сказала я. — Она красивая. Она худая и красивая.
— Она новая, — сказала Оливия.
— В этом вся штука. Она не новая, — сказала я. — Они встречались три года в колледже, а потом она его бросила. — После чего я познакомила Матта и Оливию со своей теорией, которую разрабатывала на протяжении большей части последней недели. Когда Тому было два года, его мать сбежала в Голливуд, чтобы стать кинозвездой, хотя самое большее, чего ей удалось добиться, это маленькой эпизодической роли медицинской сестры в шоу под названием «Дэниэл Денби, доктор медицины». Бабушка Тома, которой пришлось воспитывать его, надевала на него пижаму и каждый четверг по вечерам усаживала перед телевизором, чтобы он мог хоть мельком полюбоваться на свою мамашу. Правду говоря, подобное развлечение частенько приводило только к разочарованию, поскольку роль в сериале была такой маленькой, что ее нередко попросту вырезали. Все это, как мне кажется, объясняло некоторые черты психологического портрета Тома. В нем накопилось немало ярости по отношению к женщинам. У него было ярко выраженное бессознательное стремление вернуть обратно потерянную мать. Моя теория состояла вот в чем: повторное появление Кейт в его жизни после всех этих лет вновь пробудило это желание, и он оказался бессилен противостоять ему.
— Да, — произнесла Оливия, — он вновь участвует в психологической драме своего детства.
