Кристина повернула вентиль по часовой стрелке, и сразу забурлила фонтаном вода, забулькала, зашипела, а у нее с безымянного пальца соскользнуло и упало на дно обручальное кольцо с бриллиантом голубой воды.
— Грег! Где ты? — крикнула она.
— Что такое? — Он тут же примчался. — Что случилось?
— Незадачливая невеста обронила обручальное колечко, — произнесла Кристина с тревогой в голосе, хотя и шутливым тоном. — Говорят, это плохая примета.
Грегори мгновенно перекрыл слив и с помощью сачка выудил кольцо.
— Огромное тебе спасибо! — сказала Кристина.
— Огромное тебе пожалуйста! — усмехнулся Грег.
— Нет, правда, Грег! Потеряй я кольцо, Доналд бы страшно огорчился…
— Ну да, конечно! Между прочим, скоро два, — сказал он, бросив взгляд на часы. — Давай в темпе домой, а то, не дай бог, не успеешь подготовиться к приему Винклеров, вот тогда твой Доналд точно огорчится.
— Ой, да ладно! — засмеялась Кристина. — А тебя когда ждать?
— Где-то после пяти.
Грегори надавил кнопку звонка, когда Кристина, закончив стряпню, прихорашивалась у большого зеркала в прихожей.
С пышной прической, схваченной по бокам серебряными гребнями, в черной муаровой юбке, широкой в бедрах и сужающейся книзу, в блузке из белого шелка и гипюра с глухим воротом, заколотым брошью черного янтаря, она предстала перед ним во всей своей красе.
— Выглядишь сногсшибательно! — воскликнул Грегори, застыв на пороге. — А запахи… — он повел носом, — ну просто… умопомрачительные. Постаралась, однако…
— Грандиозные цели требуют грандиозных усилий, — парировала Кристина, направляясь в гостиную.
На овальном столе, покрытом накрахмаленной белоснежной скатертью, стояли хрустальные бокалы и рюмки, возле столовых приборов на специальных подставках лежали серебряные ножи и вилки — подарок родителей по случаю ее обручения с Доналдом. В центре, на специальном плато, громоздились омары среди крупных и сочных листьев салата и какой-то очень высокий пирог… Должно быть, это и есть тот самый хлеб колбасный, решил Грегори.
В серебряном ведерке мерзла бутылка шампанского. Грегори шампанское не любил, но понимал — этот напиток является непременным атрибутом торжественного застолья.
— Супер! — Он подмигнул. — А вот натюрмортик с диковатыми подсолнухами я бы отправил на второй этаж.
— Ни в коем случае! — с жаром возразила Кристина. — Моя мама страшно обидится. Вдруг подумает, будто ее этюд мне не нравится? Между прочим, у нее это самая первая работа маслом. Вообще-то для дебютанта художественной школы совсем неплохо. Не находишь?
— Не нахожу. Для всех, кто разбирается в живописи, а себя я отношу к их числу, этот этюд — весьма посредственный подмалевок. Мазня, одним словом…
Кристина хотела было одернуть Грега — как-никак это работа ее матери, и с этим следует считаться! — но, поразмыслив, решила оставить его реплику без внимания.
— А это что за каракатица? — протянул он руку к каминной полке. — Это что за чудо-юдо? — Он щелкнул по пятачку буро-розовую свинку. — Кто автор этого шедевра ваяния и зодчества?
— Ой, пожалуйста, не трогай глиняную Хрюшу! Мне ее на Новый год подарила племянница Доналда. Представляешь, девчушке всего восемь, а она такая рукодельница, такая талантливая!
— Между прочим, Кристи, в этих диковато-чудаковатых подношениях — ты вся! — засмеялся Грегори.
— То есть? — Кристина вскинула брови.
— Желая всем угодить, выставляешь на всеобщее обозрение всяческую чепуховину, вот что!
— Ты, как всегда, чересчур категоричен, — отрезала Кристина тоном, не терпящим возражений. — Между прочим, я не смотрю дареному коню в зубы и, в отличие от тебя, ценю в людях всяческое проявление внимания, — добавила она и пошла на кухню.
Когда она вернулась в гостиную с бутылкой минеральной воды, Грег сказал:
— Я, Кристи, тоже не смотрю в зубы дареному коню. Я совсем не это имел в виду.
— Ну, тогда объясни.
— Ты все время стараешься всем угодить, другими словами — подстраиваешься под других. На мой взгляд, делать этого не следует. Если кто-то не воспринимает тебя такой, какая ты есть на самом деле, значит, этот кто-то не стоит того, чтобы с ним считаться.
