Лера подтвердила мои собственные мысли, что моя подножка оказалась не такой уж безобидной.
А я развесила уши, впала в эйфорию. На бандита руку подняла – а точнее, ногу – и чуть сама в тюрьму не загремела. Моряк ведь мог и виском удариться. Кажется, такой случай квалифицируется как неосторожное убийство. Девчонка оказалась умнее взрослой тетеньки! А она, почувствовав мое уныние, тронула меня за руку:
– Да не расстраивайся ты! Всё ведь обошлось. И потом, ты же меня спасала.
Спасательница! Напридумывала, как говорит мой папа, сорок бочек арестантов. Надо же, не поленилась брезент расстилать, на землю плюхалась. Наверное, Лера не хохочет вслух надо мной только из деликатности.
Долго бы я так мысленно убивалась, в остервенении нажимая на газ и всё больше увеличивая скорость. Но тут как раз очередной плакат известил, что мы приближаемся к пункту ГИБДД, и мне пришлось снизить скорость.
Но я все-таки спросила Валерию:
– А почему вообще этот самый Моряк за тобой вдруг погнался?
– А я спросила: почему его так рано выпустили, – хихикнула девчонка, – неужели начальник колонии потерял ключи от сейфа.
По телефону Лера неуклюже оправдывалась, при этом она краснела, переминалась с ноги на ногу и перекладывала из руки в руку трубку.
– Папа! Ну, папа! Пожалуйста! О чём ты говоришь, папа! Нет, конечно! Папа, ну прости меня!
Интересно, есть у неё мама? Как она относится к такому вот издевательству над ребенком, который и так еле оправился от стресса!
В общем, в конце концов я не выдержала и взяла из рук девочки трубку:
– Послушайте, папа, вашей дочери пришлось несладко, но она с честью вышла из трудного положения. Вы бы лучше поинтересовались, как она себя чувствует! Может, лучше послать её в постель, чтобы ребенок отдохнул и пришёл в себя?!
Но похоже, этого папу не так просто было сбить с толку, он и сам привык другим, как сказал классик, давать отлуп. И при этом он обратился ко мне со словами, которыми, по-моему, не пользуются уже лет девяносто:
– С кем имею честь говорить?
– Киреева Лариса Сергеевна, – сказала я, как отрапортовала.
– Так вот, Лариса Сергеевна, я что-то не помню, чтобы у нас был такой член семьи, потому что наш разговор с Валерией – дело сугубо семейное.
– Папа, – Лера приблизилась к телефону, – Лариса привезла меня домой. Между прочим, без всяких денег. И покормила.
– Не в этом дело, – сообщила я в трубку. – Просто советую вам приехать домой и лично заняться дочерью. Конечно, не с наскока, ведь вы же не пират, а она не корабль, который надо брать на абордаж. Учтите, эмоциональный шок – вещь непредсказуемая…
– Вы медик? – спросил он уже помягче.
– Я инженер, – сказала я, не уточняя, какой именно, – и сейчас уезжаю, потому беспокоюсь о девочке. Надеюсь, у вас хватит благоразумия приберечь до другого раза ваши нравоучения.
И отключилась.
– Напрасно ты так, – сказала Валерия, будто не её я защищала от сурового папаши. – Он же волновался. Девчонки сказали, что я уехала с ним, а он не знал, что и подумать… Может, у нас останешься? До завтра.
Она заглянула мне в глаза, но я помнила Ольгу, которую оставила одну в ответственную для нас минуту. Мне нельзя было задерживаться в этих краях. Мое дело: быстренько доехать, быстренько вступить в наследство и быстренько вернуться обратно. А там уж решать, что делать с этим свалившимся на меня домом.
– Тогда хоть адрес оставь, – продолжала между тем Валерия, – вдруг тебе придётся задержаться. Мало ли, возникнут трудности с оформлением. Папа поможет. У тебя ведь нет здесь других знакомых…
– Вообще-то задерживаться здесь я бы не хотела.
– Я поняла, но на всякий случай.
Ох, не люблю я этих случаев! Почему жизнь устроена так, что ничего нельзя загадывать и всякое может неожиданно произойти? Хотя, если подумать, что особенного в том, что мне достался дом в глубокой провинции? Живи тетя Липа поближе, можно было бы её дом использовать под дачу, как делали многие. Возить в него друзей на выходные дни, раз уж завещание написано на мое имя…
Наш приходящий юрист фирмы объяснял, что если даже у Липы объявятся другие наследники, они ничего не добьются. Дом мой, и только мой.
