— Я не декорирую трупы, я их гримирую. Накладываю последний грим. Декорируют елку! — поправила елочную игрушку Люся.
Она выглядела так невинно, что сердиться на нее было сродни сердиться на ребенка в песочнице. Словно она ничего не понимала и совершенно искренне считала, что несет людям только свет и любовь.
В театре раздалась какая-то переливчатая музыка.
— Что это? — вздрогнула Яна.
— Это звонят во входную дверь, — пояснила Люся, — приехали ваши люди, я пойду открою… Что вы такие бледные? Все будет хорошо. Галю не найдут, они же не с собаками приехали. Ее совсем не видно! — застучала каблуками Люся.
— Галю… — как эхо повторила Яна, — ее зовут Галя.
— Ты, главное, не смотри туда все время, — предостерег ее Петр и, раскинув руки для приветствия, пошел встречать прибывших: — Здравствуйте, дорогие… Здравствуйте! Вот он, наш театр… Андрей, тебе не кажется, что он стал нам уже как родной? Пробы здесь проходили. Так, может, и отснимем здесь все? Экономия на павильоне, — обратился он к высокому мужчине с какими-то очень грустными глазами, как у собаки породы бассет. В остальном мужчина был вполне интеллигентным и симпатичным. — Это Андрей — наш русский режиссер, — представил его Петр Яне и Люсе.
— Яна, — кивнула Цветкова, понимая, что видит его впервые, но Андрей, судя по промелькнувшему ужасу в глазах, уже имел счастье ее лицезреть.
— Актриса? — то ли догадался, то ли уточнил он.
— Да это я… неудачно вошла в образ, — отвела глаза Яна.
— К гриму же претензий не было? — тут же встряла Люся, которая до сих пор себя корила, что не пошла смотреть пробы Яны и из-за этого не забила тревогу, когда актриса надолго пропала. А ведь Люся знала, что задумали Цветкова и Степан Сергеевич.
— К гриму претензий не было, — честно ответил Андрей. — А если бы этот грим был сделан для фильма ужасов, то вам бы светил «Оскар», не меньше.
Люся нахмурилась, не совсем понимая, сделали ей комплимент или нет.
Петр взял инициативу в свои руки:
— Давай разворачивайся, Андрей. Измеряйте тут все…
— Хорошо… И так отстаем от графика, — кивнул он и пошел отдавать распоряжения.
Операторы устанавливали свет и внимательно смотрели в свои камеры. В театре воцарилась суета.
— Жизнь кипит! — улыбалась своим мыслям Люся.
— Только одна Галя далеко не жива, — мрачно ответила Яна.
— А ты не думай о мертвых, ты лучше о живых подумай! Вон твоего парня сейчас уведут, — ответила ей Люся, смотря куда-то в сторону.
Яна проследила за ее взглядом.
К Петру, который стоял недалеко от них, приближалась вся расфуфыренная и разукрашенная молодая актриса Дина.
— Я за тобой! — улыбалась она во все тридцать два зуба. — А то ты так быстро ушел из ресторана, что со мной даже не успел потанцевать. Может, мы повальсируем вокруг этой чудной елки? Или сбацаем что-то повеселее? — предложила она, проводя по груди Петра пальцем с ярко-красным маникюром.
Было понятно, что сдаваться в планы Дины не входило. Она собиралась пустить все свои чары на то, чтобы заполучить эту роль, и похоже, что через постель с Петром.
Петр обернулся на Яну с Люсей.
— Нет, повеселее не надо… И вокруг елки тоже. У меня аллергия на хвою.
— Давно ли? — промурлыкала Дина.
— С недавних времен… — признался он.
— Так это еще зависит от компании, — ответила Дина. — Если связываешься с пожилыми, не совсем здоровыми людьми, которые к тому же все время попадают в неприятности, так и сам таким станешь. А вот если мужчина связывает свою жизнь с молодой, красивой женщиной, то он и сам молодеет, — призывно посмотрела она на него.
— Осталось ему только найти молодую и красивую! — громко заявила Яна. — А то в окружении я таких пока не наблюдаю!
— Кто бы говорил! Ты просто ведьма! — огрызнулась Дина и, покачнувшись, ухватилась за Петра.
— У… да вы, сударыня, пьяны, — поняла Яна.
— Да, я напилась! Имею полное право! Сегодня Новый год! К тому же он проходит не совсем так, как я планировала!
— Мы предполагаем, а Бог располагает, — нравоучительно отметила Люся. — Пойдем-ка, дорогая, я уложу тебя спать в гримерку.
— Я плакать хочу! — вдруг заявила Дина, как маленький, капризный ребенок.
