Бижу отдает бумажник, ремень.
— Башмаки забыл.
Он снял кроссовки. Под стельками деньги.
— И куртку.
Аппетит приходит во время еды. Джинсы и футболка тоже им нравятся.
Бижу дрожит, стоя перед ними в белых трусиках. Собаки со всей деревушки сбежались, привлеченные необычным зрелищем. Покусанные, в шрамах, в язвах, свирепые и побитые, одноглазые и одноухие, наглые и трусливые — модель человеческого сообщества. Глазеют из тьмы и хозяева собак.
— Отпустите меня, — взмолился Бижу.
Один из патриотов дико заржал, содрал с веревки вывешенную на просушку ночную рубашку.
— Куда, куда! — заквохтала какая-то беззубая старуха, очевидно, хозяйка рубашки.
— Замолкни, мы тебе другую купим. Человек из Америки приехал, а ты хочешь отослать его домой голым!
Всеобщее веселье.
И Бижу отпустили.
Он понесся по джунглям, преследуемый собаками, такими же развеселыми, как и их хозяева. Собаки вскоре отстали, вернулись домой. Совсем стемнело. Бижу в изнеможении опустился на толстый древесный корень. Голый, без багажа, лишенный всего, лишенный гордости; самоуважения. Вернулся из Америки беднее, чем отправился туда.
Напялил рубашку. Выцветшие розовые цветы, широченные рукава, рюшечки, оборочки… Долго выискивала хозяйка эту рубашку в куче старья на рынке.
*
Зачем он уехал? Кто его гнал из Америки? Он вспомнил Хариша-Харри:
«Не пройдет колено — возвращайся в Индию… Вылечишься — снова вернешься».
Мистер Каккар предупреждал его: «Попомни мое слово, Бижу; в ту же минуту, как прибудешь, начнешь думать, как бы оттуда снова смыться».
А вот и Саид-Саид при своей вечной улыбке. Последняя встреча с ним.
— Ах, Винсу, какая девушка! К Луфти сестра прихать из Занзибара. Я как увидеть, сразу Луфти сказать: «Ой, Луфти, вот это да-а!»
— Но ты женат.
— Ай, женат, что за беда! Через четыре года «зеленая карта» в кармане, развод, и снова женат. А пока в мечеть. Эта девушка… Она…
Бижу слушает.
Саид задыхается от восторга.
— Она…
Бижу ждет.
— Она чистая! Она пахнуть! И размер четырнадцать! — Саид изображает Ладонями размер своей мечты. — Лучший размер! Я к ней даже не прикасаться. Я себя вести. Купим домик в Нью-Джерси. Я на курсы авиамехаников ходить.
Бижу безутешен. Боится темного леса, боится, что эти догонят его и убьют, ужасается тому, что он наделал. Жалеет вещи, купленные в Америке, скорбит о пропавших деньгах. Проснулась и боль в колене, ушибленном на кухне кафе «Ганди».
Лягушки безумствуют и в Чо-Ойю. В джхора, в папоротниках, на грядках, в водонапорном баке, поднятом выше деревьев. Уже темно. Повар стучится в дверь судьи.
— Что там еще?
Повар открывает дверь, держится за нее обеими руками. Он пропитан алкоголем. Глаза слезятся, как будто лук резал. После возлияний в кантине Тапа он вернулся домой и приложился к своему чангу. Повар прицеливается, делает героическое усилие — цель достигнута! Он рухнул на пол перед кроватью судьи.
— Я п-плохо себя вел, — мямлит он заплетающимся языком. — Побей меня, сахиб.
— Ч-что? — Не менее пьяный судья (виски!) пытается выпрямиться в кровати. — Что?
— Я нехороший человек, — всхлипывает повар, восстав на колени. — Нех-х-хроший. Меня надо наказать, сахиб. Побей меня.
Да как он осмелился!..
Как он осмелился потерять Шамку, как он осмелился не найти Шамку, как он осмелился заявиться в таком виде и беспокоить судью среди ночи!..
— ДА ТЫ В СВОЕМ УМЕ?
— Сахиб, побей меня.
— Ну, ежели тебе желается…
— Я злой человек, слабый человек. И зачем я только живу на свете?
Судья встает и тут же тяжко оседает на постель. Движение — жизнь. Он шлепает повара по лбу тапком.
— Так?
Повар валится на пол, хватает стопу судьи, плачет.
— Я плохой человек. Прости меня, прости…
— У… уй-йди… Пшел… — Судья пытается вывернуть ногу из хватки повара.
Повар ногу не отдает. На что же он будет лить слезы и сопли? Он обильно орошает ногу сахиба, добавляет слюны. Судья отбивается тапком.
— Сахиб, я еще и пьяница. Плохой я, ой какой плохой!..
Сахиб свирепеет, колотит плохого повара.
— Ой-ой-ой, плохой я, плохой! — причитает повар. — Я виски пил, чат пил, я ел господский рис вместо положенного своего, мясо ел, ел из господской кастрюли, обманывал, армейский спирт воровал, виски,
