— И это правда, — согласился Павел Дмитриевич. — Каждому свое и всему свое время.
— А вот... — Петр замялся, — вопрос есть.
— Режь, — в этот миг Павел Дмитриевич смотрел на небо, успевшее совсем потемнеть, но на нем более яркими стали тучи, белыми-белыми, большими, впечатляющими.
— О чем думают старики перед сном?
— Вон, — Павел Дмитриевич показал туда, куда сам смотрел. — Видишь тучи, какими яркими они стали?
— Вижу, — задрал мальчик голову вверх.
— Лучи солнца, упавшего за горизонт, уже не достают до земли. Зато освещают небо снизу и красят тучи в свой цвет. Еще миг — и они потухнут, станут темными, непрозрачными. Так, значит, — возвратился он к вопросу Петра, — ты хочешь знать о мечтах стариков? Тебе не кажется иногда, что наш мир — безграничный?
— Кажется.
— А отчего? Ведь он такой маленький. Сколько там той Земли!
— Потому что я намного меньше ее, я думаю.
— Да, а еще потому, что наш мир замкнут сам на себе: куда хочешь езжай, лети, иди — никогда не встретишь границы или межи.
— Ну?
— Так и время. Это — бесконечная ось. Но, пересекшись через человека, оно обогащается свойствами пространства и замыкается само на себе. И здесь начинается самое интересное — воспоминание может превратиться в мечту. Человек будто переживает жизнь сызнова, но во втором варианте, альтернативном, как теперь говорят. Что было бы, если бы я не стал наладчиком оборудования, а стал бы, например, врачом? И пошло-поехало... Вот о чем думают старые люди.
— Но это же бесплодные мечты, лишние. Надо мечтать о чем-то полезном, земном, доступном.
— Я тебе открою тайну, только не знаю, поймешь ли ты ее. Дело в том, что человек живет ради того, чтобы приобрести мудрость, знание. Так ведь?
— Предположим. И детей народить.
— Э-э, нет! Не смешивай рыжее с острым. Детей все живое умеет рожать, а вот накапливать в себе мудрость дано лишь человеку.
— Правда...
— Так вот, духовное богатство — это сугубо человеческое достояние. Оно не материальное. Это не деньги, не дома, не ценности. Кажется, его так легко передать потомкам, и для этого не надо составлять завещание, не нужен нотариус. Надо только все рассказать детям или внукам. Так?
— Как будто так.
— А теперь скажи, очень ли ты считаешься со словами и предостережениями старших, обращаешь ли внимание на их мнение, советы?
— Честно сказать, прислушаюсь, но не очень. Это неправильно?
— Правильно, так устроен мир. Каждый человек — неповторим. И так же неповторимо он воспринимает и отображает в себе мир. Это чудесно. Но и трагически вместе с тем. Так как означает, что мудрость конкретного человека, его духовная наполненность остаются без востребования. Ну, может, какой-то там процент открытых им истин кто-то и воспримет. Но вообще свое понимание мира человек уносит с собой.
Павел Дмитриевич неожиданно для себя заговорил о том, что ему в последнее время не давало покоя и на что он долго искал ответ.
— А для чего же он тогда жил? Какой смысл был жить? — быстро сориентировался в логике рассказчика Петр.
— Вот-вот. К этому я тебя и подводил. Материальное остается, а духовное — забирается с собой.
— Погодите, но природе присуща рациональность. Природа не может быть настолько расточительной, чтобы создать такое чудо, как человеческая душа, а потом пренебречь ею.
— То-то и оно — человеческое совершенство не может исчезнуть в никуда.
— Что ж выходит?
— Значит, с моей точки зрения, душа — это основной и единственный плод человеческой жизни. Его материальная стадия завершается тогда, когда полностью созреет душа. Душа развивается в теле, как плод в материнском лоне, и когда приходит время ей рождаться в самостоятельную жизнь, телесная оболочка отмирает.
— Бессмертие души!
— Все относительно. Возможно, не бессмертие в абсолютном значении, а только то, что телесная жизнь человека является подготовительным этапом к ее бестелесной жизни, к продолжению в энергетически другой ипостаси. Если вернуться к твоему вопросу, то в тех, как ты сказал, бесплодных мечтах довершается мудрость души, выверяется ее ценность. Мысли старого человека — самое дорогое из того, что он приобрел на земле.
