Наследство одержимого - страница 11

Шрифт
Интервал

стр.

Первые глотки из бутылки портвейна, извлеченной Эдиком из грязных недр его коричневого рюкзака, привели сторожа в благодушное и разговорчивое настроение. Блестя своими маленькими желтоватыми глазками, смакуя слова, он с небрежным видом человека сведущего говорил своему попутчику:

— Место нечистое, Осины эти. Мне еще батяня мой, покойничек-царстве-йму-небесно, говорил, чтоб я подальше от этих Осин держался. И народ всякое говорит, — Эдик забулькал портвейном.

— Какое «всякое» говорит народ? — осторожно полюбопытствовал Сергей.

— Ну, всякое… А вот то, что люди там пропадают, это есть самый фактический факт.

Сергей насторожился. Между тем Эдик отлип от бутылочного горлышка и продолжал:

— В позапрошлый год пастух вот пропал. Пацаненок вот у Галки из Октябревского сельмага пропал. А потом и она сама… Да вот, прошлой осенью, врач с города там сгинул. Тоже вроде тебя — все этими Осинами интересовался. Все выискивал там чего-то.

— Чего выискивал? — замирая, спросил Сергей.

— А хрен его знает. Все кружился вокруг этих Осин днем и ночью, днем и ночью, как муха над говном (хи-хи-хии-гогого!). Вот и докружился. Видать, нашел, хи-и, чего искал.

— Так что же, их и не искали, что ли, никого?

— Как не искали? Искали, конечно. Милиция с города понаехали, с собаками. Всю округу облазили, так ни хрена не нашли. Да и где им найти, менты — они и есть менты. Нигде правды не найдешь! Везде бар-рдак, везде ведь бардак! — под влиянием портвейна благодушная болтливость Эдика явно и нехорошо эволюционировала, — довели страну х… знает до чего! Вот в газете писали недавно…

— А ты, Эдуард, сам как думаешь, куда они подевались? — поспешил перебить Сергей.

— А я сам ничего не думаю, — портвейн окончательно изменил свое действие: Эдуард помрачнел. — Я и знать ничего не хочу. Мне вааб-щще на все это наплевать. Разок съездил туда лет десять назад — хватило, накушался, бльть, мерси! Мерси, чуть не помер!.. Вы люди ученые, вот вы и разбирайтесь, мерси!..

С этими словами он в очередной раз приложился к бутылке с видом, дававшим понять, что разговор окончен. Сергею очень хотелось узнать, что именно едва не послужило причиною смерти Эдика, но, подавленный его визгливой категоричностью, учитель отвернулся и уставился в автобусное окошко. Там с однообразною пестротой сменяли друг друга квадраты полей, лесочки, мелкие озерца. Где-то очень далеко на западе синеватой тучей поднималась горная гряда. Потом Сергей полез в сумку — не столько для того, чтобы извлечь оттуда пакет с подавленными истекающими помидорами, столько за тем, чтобы перебить наползавшую невыразимо гадкую неуверенность.

Куда?! Куда, в самом деле, он едет?! Что он там будет делать, в Осинах этих, краевед задрипанный? Вот он сейчас, имитируя солидно-осведомленный вид, изображая не то журналиста, не то следователя подбрасывает этому пьянице разные вопросики… Мм-да, — Сергей энергично и глубокомысленно потер свой лоб, — чем дальше, тем хуже. Кстати, про хуже… Ну да, кстати про то, что хуже всего… И как он проморгал этот отвратительный момент?!

— Слушайте… слушай, Эдуард! Эдуа-ард!

— У-у… Каво?

— А как там, в Осинах насчет… насчет… радиации?!

Эдик побормотал что-то в смеси сна и опьянения, пока, наконец, не выдохнулось перегарное, песьи-ворчливое, но весьма обнадеживающее:

— …п-про Ч-чернобыль, что ли?… Да не-е, вроде стороной прошло, наш район не зацепило… Да тута не ат-том, тута… Х… его знает что… — Эдик замемекал бессвязно, ныряя обратно в пьяный и тряский автобусный сон.

Сергей снова отвернулся к окну. «Наш район не зацепило»… Да, звучит обнадеживающе. Ну, так и обнадежимся! Легко и приятно верить в такие вещи, как отсутствие радиации, кто бы об этом ни поведал. Видимо, такова особенность нашей психики: защищаться, веря… Сергей увлекся этой мыслью — он любил «умничать» сам перед собою, это нередко отвлекало от навязчивых сомнений в собственнной состоятельности. Но сейчас «умничанье» не помогало. Словно из подтекающего крана, дребезжала где-то, не переставая, тоненькая холодная струйка фальши. И Сергей не мог понять, где именно. Очевидно, фальшив был он сам — со своей хорошо симулируемой «проницательностью». Вот-вот она под собственной тяжестью сползет с него… И обнажится вялый, ни черта не понимающий, наивный городской тугодум! И пьяньчужка в синей бейсболке первым посмеется над ним. А может, он уже давно разгадал его и давно над ним смеется?? Бр-р-р…


стр.

Похожие книги