Это был лес каменноугольного периода. Мы прошли по опушке чудесного леса, исходили по всем направлениям темную часть пещеры: хоть бы один след! Оставалось предположить одно: человек жил на утесе, что стоял посреди озера. Но утес подымался из воды совершенно отвесно, вокруг него не было и полоски берега. Неужели он жил внутри утеса? Нужно было добраться до этой каменной глыбы.
Мы пошли по косе, что вела к утесу, но от конца ее до утеса было далеко; широкая полоса воды отделяла нас от цели. Пуститься вплавь мы не рисковали: хорошими пловцами из нас были только Джиджетто и Мариц; в воде, по словам инженера, могли жить, кроме лабиринтодонтов, страшные архегозавры и прожорливые рыбы той же эпохи — ганоиды.
— Вернемся в светлую часть пещеры, нарубим там в лесу крепких деревьев и устроим плот! — предложил Джиджетто.
Мы последовали его совету, испортили вконец свои ножи, но свалили с десяток деревьев; мы притащили их по одному к концу косы и кое-как связали поясами и полосами порванных рубах. Это была очень медленная и изнурительная работа; у нас ушло на нее по меньшей мере пятнадцать дней — вернее, пятнадцать промежутков между сном.
Мы спустили наш плот на воду и дружно, гребя неуклюжими веслами, одолели отделявшую нас от утеса полосу воды.
Это была громадная глыба камня, метров двадцати в диаметре. Мы привязали плот к выступавшему из воды обломку и стали обходить вокруг подножия утеса. Это было нелегко, скала подымалась из воды очень круто. Вдруг Джиджетто молча махнул нам рукой. Мы подошли к нему и увидели метрах в четырех над водой широкую площадку. На этой площадке на камне сидел старик, бледный, с большой бородой и массой белоснежных волос на голове.
Он нас не замечал.
Мы вскарабкались наверх, ступили на площадку и поклонились старику.
Увидя нас, он вскочил на ноги, широко раскрыл глаза, бросился нам навстречу, но, сделав два шага, оступился и сорвался вниз, в воду.
В воде очутились двое: Джиджетто бросился вниз вслед за стариком, рискуя разбиться о выступавшие из воды камни.
Я с Питером спустился к воде; Марсель и Мариц побежали за плотом; но, прежде чем они вернулись, мы вытащили старика и помогли выскочить на сушу Котенку.
Я поднял незнакомца на плечи и стал подыматься на площадку. Старик не подавал признаков жизни; он был легок как перышко.
Я готов был уже опустить старика на площадку, когда увидел пред собой в скале дверцу; она была открыта, и я вошел. Я очутился в просторной, хорошо обставленной, чисто выбеленной комнате. На передней стене, у двери, были развешаны охотничьи и рыболовные снасти и оружие; у других стен стояли полки с чучелами зверей и птиц и с высушенными растениями странного вида.
С потолка свешивалась лампа, лившая белый холодный свет, похожий на тот, что мы видели в пещере. Пройдя комнату, я вошел в просторный зал, освещенный четырьмя такими же лампами.
В глубине зала стоял огромный орган; по стенам были полки с книгами, между ними мягкий диван и шкап с коллекцией минералов. Большой стол был завален картами и книгами, а задней стене были видны две двери.
Я опустил мою ношу на диван, товарищи вошли за мной. Мы раздели старика и стали растирать его.
Джиджетто разыскал на одной из полок пузырек с нашатырным спиртом, я поднес его к лицу странного незнакомца, он на мгновение приоткрыл глаза и стал тихо дышать.
Джиджетто заглянул в соседнюю комнату и позвал нас:
— Возьмите его сюда. Здесь есть кровать.
Питер приподнял старика за ноги, я взял его под мышки и мы осторожно перенесли его и уложили в постель. В комнате стояло три больших шкапа. Джиджетто, с которого вода текла, как с губки, вытащил из шкапа белье, сделанное из странной серой материи, штаны и куртку, и переоделся; все было очень велико для него, и он имел положительно уморительный вид.
— Оденься и ты, Николо, ты совершенно мокрый! — сказал он мне.
Действительно, неся старика, я промок до нитки; я послушался совета и с удовольствием натянул на плечи тонкую мягкую рубаху.
Наш хозяин стал приходить в себя. Он открыл глаза и с изумлением посмотрел на нас. Нам показалось, что он испугался; мы поспешили успокоить его.
