— Это прекрасная водка из сахарной свеклы, — прокомментировал он выбор девушки, — стопроцентно очищенная, сорок пять градусов.
Карина уже давно хотела пить, а словосочетание «сахарная свекла» только увеличило ее жажду. Из всех стоящих перед ней стаканов она выбрала самый большой и протянула министру.
Тот уже не дрогнул, а сказал только:
— Удивительные люди живут в вашей стране…
Король, произнес тост, Карина жадно глотнула и чуть не умерла. Рот, горло, все внутренности обожгла жуткая боль. В первое мгновенье путешественница решила, что ее отравили. «Как просто, -подумала она. — Почему они не сделали этого раньше». Затем организм начал потихонечку оживать, и девушка вспомнила, что сама указала на этот графин. Более того, лица остальных людей, отведавших зелья, выглядели весьма довольными.
А потом ей стало даже хорошо. Только немножко клонило ко сну. Зато границы, которые она видела между собой и окружающими, стремительно таяли.
— Скажите, можно как-то ознакомиться с работами по самоактуализации? — обратился к ней Министр Романист с рыжей, как у лесного пана, бородкой.
— Конечно! — Карина не замечала, что ее голос звучит несколько громче обыкновенного. — Вы даже не представляете, как много у нас сделано в этом направлении!!!
— Выпьем же за скорейшее объединение государств! — сказал лесной пан.
— Давайте! — весело согласилась Карина.
Мужчины одновременно потянулись к графину с водкой. Но Карина вскрикнула:
— Нет! — и добавила уже спокойней. — Мне, пожалуйста, сейчас во-он того!
Она показала на бутылку из зеленого стекла с золотой этикеткой.
— Удивительные люди живут в Гугнеатии, — снова поговорил Министр Словообразования.
Девушка сглотнула:
— Это очень крепкий напиток?
— Нет-нет, тут всего… — министр изучил этикетку, — восемнадцать градусов. Но идти на такое резкое понижение!
— Карина, мой вам совет — не пейте! — подал голос Кристофер.
— Я не пьянею! — сказала Карина.
Крис хотел еще что-то сказать, но не стал.
Тосты сменяли друг друга. Выпили за процветание искусств и ремесел. За синтез литературы, математики, медицины и психологии. За дружбу между эсверцами, гугнеатами и кира-матиасцами. Карина пробовала новые и новые напитки. Между тостами она по очереди танцевала с обоими министрами.
Через два часа можно было наблюдать следующую картину.
Министр Романист обратился к девушке:
— Вы пойдете танцевать?
— Танцевать-то мы пойдем, но как перешагнуть через вот это, — Карина ткнула пальцем в мраморную скамью, на которой сидела.
Тут уж поднялся Крис:
— Девушка устала. Я провожу ее. Нам завтра уезжать.
— А чего это вы распоряжаетесь моим временем? — закапризничала Карина. — Я буду танцевать!
С этими словами она подала руку Министру Прогрессий, случайно проходящему мимо. Столько подлинного очарования было в этом жесте, что мужчина не мог не принять приглашения. Министр с рыжей бородкой отступил к застывшему в немом удивлении эсверцу. А математик помог девушке выбраться за преграду мраморной скамьи и вывел в центр зала.
Играла музыка. Карина кружилась в танце, у которого не было названия. А может, и было, только девушка его не знала. Для нее это был танец осени. И сама она была березовым листочком, сорванным порывом ветра.
Кончилось все крайне плохо. Карину стало безудержно тошнить. Кристофер на руках отнес девушку в комнату и заставил прожевать какую-то вязкую горькую пластинку.
Перед тем как уйти, эсверец присел к ней и потрогал лоб. Лоб был горячим и влажным. Карина накрыла ладонь друга своей и пробормотала:
— Оказывается, пьяницы не притворяются, когда ходят, шатаясь…
— Спи, глупая, — сказал эсверский король.
Столько нежности и тепла было в этих словах, что стоило продлить этот момент. Но девушка уже спала.
