Наследники Раскола - страница 141
С особенным удовольствием вспоминали молодые люди прежние годы, проведенные в Светлени.
— А помните, как Ярослава забыли в бору…
— А помните, как вечером поплыли ловить щуку, и Митька чуть не выпал за борт…
— А помните, как Гришка… — тут даже продолжать не стали, все так и покатились на землю. Потом хотели описать то происшествие, но старший очень грозно посмотрел на всех.
— А помните, как Ярик с молоком: «Получите — распишитесь…»
Все просто изнывали. А Ульяна говорит красивым низким голосом:
— А я никогда не забуду, как Каринка — «Трусы не — ж., ж. — не алмаз».
— Что? — возопила путешественница и сделала страшные глаза, но губы ее смеялись.
— Было, было, — улыбалась Ульяна. — Однажды Карина изображала змею. Это у них с Галькой был такой номер. Та дула в дудочку, а Карина появлялась из ящика комода и, извиваясь, ползла по полу. Я ей потом говорю: «Карина, у тебя трусы были видны». И тут-то она мне и выдала.
— А вообще, — добавила Ульяна уже совершенно серьезно, — я на всю жизнь запомнила другое. Когда Каринка бежала, а впереди была какая-то опасность, она заранее выставляла руки.
Светленцы много пели, в том числе ту балладу про юношу и хуторянку, что Кристофер уже слышал в исполнении Карины и детского хора Расщелины.
33.
Помня посещение Светлени, эсверец не сомневался, что и в Бодиярии они останутся надолго. Каково же было его удивление, когда в конце второго дня путешественница начала готовиться к отъезду.
— Каринушка, не надо так спешить. Я все понимаю…
Но Крис понимал не все. Карина грустно посмотрела на него:
— Я чувствую себя здесь чужой…
Красочный мираж общего детства растаял, и друг перед другом оказались совершенно незнакомые люди, чей жизненный опыт был до невозможности различен. Карина мучалась от неразделенной любви — ее подруги растили детей. Девять лет она знала лишь увлекательные заботы высшего образования — ее близкие боролись за существование. Путешествие было не в счет — мама была уверена, что вновь обрела свою наивную и ласковую дочь.
— Каринушка, нужно попытаться найти общий язык, — увещевал ее Крис.
Девушка отрицательно качала головой:
— Я не смогу… Это началось не здесь и не сейчас. В замке гугнеатов я тоже чувствовала себя чужой… То одиночество — оно сродни этому…
— Опишите, как выглядит ваше одиночество?
Карина слабо улыбнулась — эсверский врач воспроизводил классические приемы ведения терапевтической беседы.
— Мое одиночество. Оно такое. Как будто есть поток, и в него все включены. Несутся в одном направлении, которое является известным, естественным, правильным. А я — как камень, который застопоривает течение. Все движутся — я стою. Все свои — я чужеродный элемент.
— Попробуйте по-другому описать это же чувство!
— Помню, мы с мамой куда-то бежали, — без перехода начала Карина, — и я прямо увидела, как от людей отходят конусы, которые включают их личные убеждения, надежды, желания, составляющие их собственную правду. Позже я узнала, что в науке есть целое направление — «модель психического», в рамках которого изучается, что знают маленькие дети о людях как носителях психики.
— Вам кажется, что те конусы непроницаемы?
— Я не думаю о них. Но иногда не знаю, о чем говорить. Начинаю лихорадочно придумывать, и теряется естественность общения.
— Если это и происходит, то только потому, что вы отказываете себе в праве быть самой собой и, например, просто помолчать!
— Я и так много молчу, — грустно сказала девушка. — Конечно, вы уже устали от моей болтовни, но я просто «отрываюсь» за все эти годы. Незадолго до отъезда из Гугнеатии я готова была диагностировать у себя «поздний юношеский аутизм»…
— Но, скорее всего, это был важный период осмысления себя в этом мире. Очень важно уважать свои состояния, а вы…
— Я брала себя за шиворот и трясла!
— Ваша сила воли, поистине, огромна! Безусловно, это своеобразный дар.
Н-да… Вопрос только в том, кто его отправитель? Крис снова вернулся к ранее начатой теме:
— Что вам мешает в общении с близкими? Почему вы не позволяете себе быть с ними такой, какая вы есть на самом деле. Как будто подозреваете себя в чем-то.
