Отвернувшись от Росса, я вновь склонилась над окуляром. Кроме червей, удалось разглядеть что-то похожее на мелких земных ракообразных, подозрительные слегка шевелящиеся сферические образования и, конечно же, многочисленных одноклеточных, причём если в пробе зеленокожего общее количество живности являлось ещё приемлемым, то в моем кале она прямо-таки кишела.
— Вот оно как, сыроедением заниматься, — не удержался от шпильки Росс.
— У самого не намного лучше, — не осталась в долгу я.
— Не скажи, всё-таки не настолько запущено. Кроме того, я тоже, мягко говоря, не всегда правила гигиены соблюдал… — откровенно признался хирург.
Вскоре к нам присоединилась Надя, но её выдержки хватило ненадолго, и, поморщившись, терапевт вернулась к своему ребёнку. После неё желание посмотреть наши отходы жизнедеятельности под увеличением выразил Игорь, потом Сева.
— Надо срочно потравить всю эту гадость! — решительно заявил последний. — А то нас заживо сожрут.
— Не факт. Вдруг часть из них не паразиты, а симбионты, так сказать, микрофлора и микрофауна кишечника, — неуверенно предположила я.
А собственно, почему бы и нет? Мы же уже не представители Homo sapiens и почти ничего не знаем о своих новых телах.
— Ага, — Сева посмотрел на меня, как на идиотку. — Ты хоть чуть-чуть соображаешь? Глистов и этих… клещей симбионтами называть.
Его категорический тон вызвал неприятие и даже гнев:
— Почему нет? Гипотетически такое вполне возможно.
— Потому, что это очевидно!
— Не очевидно! Вот то, что ты себя отравишь раньше, чем глистов — это очевидно!
Мы стояли и буравили друг друга яростными взглядами, но через некоторое время я взяла себя в руки и снисходительно пожала плечами:
— Ладно, что с тебя взять, ты же не биолог.
Раздражённо почесав грудь, Сева открыл рот, чтобы возразить, но не успел.
— Сева, ты нормально себя чувствуешь? — озабоченно поинтересовалась Надя.
— Прекрасно чувствую, а что? — слегка остыв, удивился он.
— А ты, Росс?
— Вроде да, — зеленокожий задумчиво прислушался к ощущениям.
— У вас грудь не болит?
— Нет, только чешется, — хором ответили парни и поражённо замолчали.
— У меня тоже, — встревожено заметил Игорь, потерев кожу рядом с соском.
Быстро выяснилось, что ни одного мужчину на нашем плоту эта напасть не обошла стороной. А вот у женщин подобных симптомов не наблюдалось. Испугавшись, что раздражение кожи может оказаться первым признаком какой-то нехорошей болезни, мы с Надей и Россом приступили к осмотру возможных пациентов.
Ближе к полудню первые симптомы стали более заметны, а к вечеру окончательно оформились. Кожа в области груди мужчин слегка покраснела, молочные железы увеличились в размерах, соски набухли. У зеленокожего эти симптомы проявились несколько больше, чем у остальных представителей сильного пола. Я сосредоточенно наморщила лоб, осторожно ощупывая поражённую неизвестной болезнью область. Что-то мне это напоминает, но вот что?
— Это, конечно, верх нетактичности и циничности — делать такое предположение, — задумчиво потянула Надя, в очередной раз осматривая напуганного Игоря. — Но, если бы вы не были мужчинами, я бы сказала…
Я застыла, поражённая догадкой, а Росс захохотал так, что терапевт вздрогнула и замолчала, с укором глядя на зеленокожего.
— Прелестно, просто прелестно! — Росс сел, вытирая слезы, выступившие от смеха. — Мужчины… — не договорив, зеленокожий снова нервно захохотал, не в силах перебороть себя. — Мужчины…
Я посмотрела на красную, как рак, Надю и, не сдержавшись, хихикнула.
— Что вы ржёте, как лошади?! — возмутился Сева.
— Да, может, посвятите нас, неразумных? — присоединился к нему Игорь.
— Минутку, — отсмеявшись, Росс решительно сдавил свою грудь, и оттуда брызнула тонкая белая струйка.
Такой намёк поняли все. Большинство мужчин просто побледнели, но Сева не захотел признавать очевидное:
— Чушь! У мужчин не бывает молока!
— У человеческих мужчин, — поправила я.
— А мы и есть люди! — упрямо сверкнул фиолетовыми глазами инженер.
Уверенное заявление вызвало новый приступ смеха у зеленокожего.
— Мы — люди, но не Homo sapiens, — мягко заметила Надя.
