– Остается добавить, что аргусом являюсь только я, – закончил Жоффр. – Моя Дверь находится не в этом доме – рядом, в подвале церкви Нотр-Дам де Шанз, куда я имею постоянный доступ. Если вам, мсье Антонов, интересно – направление весьма любопытное, 1303 год по Рождеству Христову. Дверь связана с сетью аналогичных «червоточин» в Иль-де-Франс, Лотарингии и Нормандии, предположительно, их десять или двенадцать, мы контролируем семь. Вы, если я не ошибаюсь, владеете двумя Дверьми?
– Одной, – уточнил Славик. – Вторая относится к категории так называемых «неидентифицированных» прорех, ее пришлось отдать вашему конкуренту, барону фон Фальц-Фейну из Лихтенштейна. Я не решился бы принять на себя такую ответственность.
– Очень жаль, – покачал головой Жоффр. – Неидентифицированные Двери представляют наибольший интерес. Впрочем, об этом мы побеседуем позже. Отдельно замечу, что мы предпочитаем называть господина Фальц-Фейна более корректно: барон не является конкурентом, он, скорее, независимый наблюдатель, с которым заключено молчаливое соглашение – он не вмешивается в наши дела, а мы не беспокоим его. Более того, при необходимости помогаем в решении затруднений, неизбежно возникающих при работе с Дверьми.
– И насколько часто происходят «затруднения»? – спросил Славик. – Я слышал об инциденте в Барселоне, в двухтысячном году…
– Да, это была крайне неприятная история, – подтвердил Жоффр. – В своем роде уникальная, непредсказуемый «прорыв» с тяжелыми последствиями и большими жертвами. Сравнимый лишь с событиями в вашем родном городе несколько недель назад, не так ли?
«Господи Иисусе, про Репино-то они откуда знают? – изумился Славик. – Я был уверен, что дело засекречено!»
– …Скрыть подобные инциденты можно лишь от прессы и общественности, – подала голос Марина д’Эльбеф. Красивый грассирующий баритон, словно у Эдит Пиаф. – Обмен сведениями между тайной полицией и военными разных стран о происшествиях связанных с аномалиями происходит постоянно, не думайте, что спецслужбы относятся к проблеме Дверей без внимания. Я получила информацию из DGSE, разведывательного управления генерального штаба армии Франции, через день после уведомления от русских – все понимают, что в будущем никто не застрахован от повторения таких случаев и общая безопасность зависит от осведомленности людей, работающих по данному направлению.
– Некоторые Двери могут преподносить нехорошие сюрпризы, – подтвердил мсье Жоффр. – Вы лично в этом убедились, господин Антонов. Могу я попросить вас описать, что вы видели? Гораздо интереснее выслушать непосредственного участника событий.
Славик помнил четкие указания своего покровителя из Большого Дома, майора Алавера: постарайся завоевать доверие Серых и ни в коем случае не ври – поймать на лжи и противоречиях они смогут запросто, тогда пиши пропало, весь проект насмарку!
Пришлось рассказывать о репинской «медузе» со всеми подробностями. Жоффр передал Славику лист бумаги и карандаш, попросив нарисовать выбравшееся из-за Двери животное. Славик, как сумел, изобразил, получилось похоже.
– Не знаю, – пожал плечами Уоррингтон, посмотрев на рисунок. – Бесспорно, альтернативная эволюция. Нашему миру существо не принадлежит.
– А какому тогда? – спросил Славик.
– Примерно семь процентов из числа известных Дверей ведут незнамо куда. Вы сами только что упоминали о неидентифицированных «червоточинах», как раз тот случай. Другие планеты, измерения… Исследования в данной сфере крайне затруднены, требуется аппаратура и оснащение по уровню не отстающие от лучших образцов NASA.
– Но исследования ведутся?
Шотландец посмотрел на Жоффра, тот едва заметно покачал головой. Понятно, делиться этой информацией Грау пока не желают.
– Скажите, а насколько плотно вы сотрудничаете с КГБ? – неожиданно спросила мадам д’Эльбеф. – Не думаю, что постороннего человека, даже аргуса, пустили бы на место проведения секретной операции. А вы там чувствовали себя вполне уверенно.
– ФСБ, – машинально поправил Славик. – Старое название государственной безопасности не используется со времен СССР, уже восемнадцать лет. Обнаружив «медузу» они сами попросили меня о консультации – сказали, будто аргусы в таких делах незаменимы. Но я ничем не сумел помочь.
