— Никто не любит меня! Мои родители использовали меня как инструмент в своей государственной политике. Мой жених такой неумный… то есть, был такой неумный! Теперь он лежит убитый, а меня ведут одну к себе эти грабители. У меня болят ноги, болит спина. Я чувствую себя совсем разбитой. Меня мучит жажда. Мое лицо все в царапинах и выглядит сейчас отвратительно.
Где-то в глубине ее души появилась точка опоры и протеста, вокруг которой Фонтейна стала собирать все оставшиеся у нее силы, чтобы бросить вызов своей неудачной судьбе.
Когда они, наконец, добрались до лагеря, где укрывались в обычное время разбойники, то, оказалось, он был так замаскирован, что девушка могла бы пройти мимо, споткнуться на этом мести и все равно ничего не заметить. Проследив за тем, куда разбредаются ее похитители, принцесса заметила несколько лачуг, прикрытых ветками, которые поначалу показались ей ветхими, но на поверку оказались добротными, прочными и достаточно сухими и теплыми внутри. Были также и другие жилища, как это она узнала позже, замаскированные среди ветвей огромных деревьев высоко над землей, так что ни один человек снизу не смог бы их различить, и, вместе с тем, они были недоступны для хищных зверей, таких как волки и медведи.
Фонтейна остановилась на небольшой поляне, являвшей собою как бы центральную площадку лагеря, и стала ждать. Никто не обращал на нее внимания, и это еще больше подогревало ее злость. Все вокруг нее куда-то сновали, перекликались, но сама она настолько устала, что стояла без движения. Вдруг из одной хижины, которая была напротив принцессы, выскочил наружу человек огромного роста. Он был совершенно лысый и раздет до пояса, отчего его мощная и великолепно сложенная фигура производила устрашающее впечатление в наступивших сумерках. Он резко остановился и уставился долгим взглядом на Фонтейну, которая, в свою очередь, тоже с опаской глядела на него. Однако Дург, находившийся рядом, сказал принцессе:
— Не пугайся, Джани, он для тебя безвредный.
Человек огромного роста снова нырнул внутрь хижины и возвратился из нее, неся в руках не менее огромный чугунный горшок. Он поставил его на землю и начал разводить огонь. Фонтейна повернулась в сторону Дурга. Если он подумал, что она намеревается сказать ему робко: «Что вы собираетесь делать со мной?» — то он глубоко ошибался.
Наоборот, принцесса, глядя на него уничтожающе, произнесла смело:
— А вы, без сомнения, представляете для меня большую опасность! Тем более, что уже доказали свою безмерную храбрость, напав всем скопом на одинокого юношу, подло убили его стрелами из-за деревьев и даже захватили в плен целую армию. — Последние слова в этой фразе Фонтейна произнесла, широко разведя руки и показала ими на себя. — Ах, какой вы герой, оказывается! Девушка должна себя чувствовать в безопасности, когда окажется в ваших руках! — Она присела в реверансе и насмешливо улыбнулась Дургу. Костер, наконец, разгорелся, и свет от яркого пламени заплясал по полянке, бегая наперегонки с тенями. Фонтейна взглянула на Джани и увидела, что он, сидя, наблюдает за нею, неподвижный как скала, и одновременно продолжает делать то, что вся банда ожидает с нетерпением. «О! Куда я попала? — подумала про себя принцесса, глядя в застывшее лицо Дурга. — Ну, хорошо! Как знать, может, и тебя когда-нибудь подвесят как барана!»
— Рано или поздно, но все это откроется и тогда твоя тупая голова убедится в том, что я не обычная тощая девица, как тут «остроумно» оскорбили меня, — начала Фонтейна глухим голосом.
— Если ты по моим одеждам и вещам все еще не догадался, что я из королевской семьи, то у тебя не голова, а чурбачок из этих вот деревьев. Ты умрешь самой ужасной и мучительной смертью, если причинишь мне хотя бы малый вред. Но все же мне кажется, у тебя достаточно соображения, чтобы не портить себе жизни.
Его лицо исказилось злобой, он ухватился левой рукой за воротник ее жакета и произнес угрожающе:
— Да ну!.. Ах ты, сучка!.. Еще одно слово, и… — Он не договорил и замахнулся на девушку правой рукой, как бы показывая, какое может быть продолжение у этой угрозы.
