Шарлотта недоуменно уставилась на меня.
— Но, Скайлер, какая ерунда! Я не любила Эфраима, не собиралась за него замуж и понятия не имела, оставит он мне наследство или нет. У меня не было мотива!
Я пристально глядела на нее. Голос Шарлотты звучал вполне искренне. Однако Банни Листик и Эдисон Гласснер в один голос утверждали, что подружка Эфраима Кросса знала о его намерении оставить ей наследство. Об этом им поведал лично Кросс. Возможно, Кросс наврал, чтобы от него отвязались? Ведь Гласснер пытался отговорить клиента вносить в завещание имя случайной знакомой. Кросс мог заявить, что якобы уже поставил в известность подружку и теперь ему некуда отступать. Таким образом он заткнул рот Гласснеру и поступил по-своему.
Так было дело?
Или же Шарлотта врет как сивый мерин?
Шарлотта расхаживала по безупречному ковру, оставляя на его девственной поверхности вмятины от каблуков.
— Откуда мне было знать, что Эфраим не лгал насчет денег!
Я замерла.
— Что, прости?
Шарлотта обернулась и уперла руки в бока.
— Я не наивная школьница, Скайлер.
И опять ни один мускул на моем лице не дрогнул.
— Я знаю мужчин, — продолжала Шарлотта. — Да, у меня маловато опыта, но я смотрю сериалы!
О да, телевизионные сериалы — просто кладезь премудрости. Лучше бы Шарлотта почаще читала газеты, раздел "Криминальная хроника".
— До меня доходили слухи об Эфраиме и его женщинах, — продолжала она. — Он не раз говорил, что любит меня, но кто мог подумать, что он говорит правду! Ведь, по слухам, он менял женщин как перчатки, разве не так? — Шарлотта вздохнула. — Естественно, я полагала, что Эфраим относится к нашей связи так же легко, как и я.
Шарлотта снова принялась расхаживать по комнате.
— Мне до сих пор в это трудно поверить. Хотя я уверена, что Эфраим запел бы по-другому, узнай он, что у меня двое детей. Его интерес ко мне мигом бы улетучился, когда б сообразил, что ему предстоит стать отчимом двум малышам. Я не сомневаюсь в этом. Да, не сомневаюсь.
Слушая Шарлотту, я не могла определить, действительно ли она так уверена или только пытается убедить себя, что ее утрата не столь уж горька.
Печальный факт заключался в том, что никто не мог сказать, насколько сильно Эфраим Кросс любил Шарлотту. И как бы отреагировал, узнай о ее детях. А теперь уже никто не скажет.
На меня вдруг накатила усталость. Особенно устали ноги. В конце концов, мебель создана для того, чтобы на ней сидеть! Я подошла к белоснежному диванчику и бухнулась на него прямо посередине.
Шарлотта, смахивая слезы, рассказывала о том, что произошло в тот день, когда умер Эфраим. Похоже, она даже не заметила моего маневра.
Они с Эфраимом завели привычку встречаться по средам и пятницам. В ту среду, когда погиб Кросс, Шарлотта вернулась с работы, ожидая услышать сообщение на своем автоответчике о времени и месте встречи.
— Сначала, — пояснила Шарлотта, — я назначала свидания, посылая короткие записочки в его офис…
Я могла бы кое-что рассказать на этот счет, но промолчала. Вероятно, одну из этих записочек и нашла Тиффани в машине своего отца.
— Но потом решила поступать иначе — ждать, когда он позвонит. — Шарлотта вздохнула и подняла на меня глаза. — Понимаешь, я не хотела, чтобы он подумал, будто я бегаю за ним.
Господи помилуй! Ничего подобного я не слыхала со школьных лет!
Шарлотта умолкла, часто и прерывисто дыша. Мне вдруг почудилось, что она сейчас упадет в мои объятия и разрыдается. Возможно, Шарлотта не любила Эфраима Кросса, но она определенно дорожила им.
— Продолжай, Шарлотта, — мягко попросила я.
То и дело останавливаясь, чтобы справиться с дыханием, Шарлотта поведала, что запретила Кроссу звонить в агентство, дабы никто не узнал его голос. Вместо этого он звонил ей домой и оставлял сообщения на автоответчике. Сообщения звучали всегда приблизительно одинаково: "Лютик, жду тебя там-то и во столько-то. Сгораю от нетерпения, любовь моя". Шарлотта опять вздохнула.
— Эфраим был всегда таким романтичным. И всегда говорил по-французски…
Я крепилась, как могла. Одно из его любимых выражений было "рэзон д'этр", не правда ли?
— …и всегда дарил мне цветы…
