— Спасибо, — бросила я быстро удалявшейся спине и вскрыла конверт. В следующий раз накину халат, прежде чем открывать. Чтобы зря не пугать людей.
Письмо было кратким и деловитым: "Уважаемая миз Риджвей,[1] сим уведомляем, что вы значитесь в числе наследников Эфраима Бенджамена Кросса. Просьба явиться на официальное оглашение завещания мистера Кросса в фирму Бентли, Стерна и Гласснера, Ситизенс Плаза, 2300А, Луисвиль". Церемония была назначена на следующий понедельник, в 2.30 пополудни.
Я прочла письмо дважды и почувствовала, что фиолетовая краска начинает сползать с моего лица. Я также обнаружила, что стою, тупо уставясь на письмо, словно ожидая, что под моим пристальным взглядом слова изменятся и в них появится смысл. Перевернув конверт, я прочла адрес: "Скайлер Риджвей, 17443, Гарвардский проезд, Луисвиль, Кентукки, 40205". Все правильно, мое имя и мой адрес. Но кто бы мне объяснил, с какой стати мистер Эфраим Кросс вздумал меня облагодетельствовать? Я даже не была с ним знакома!
Правда, я о нем слыхала: в Луисвиле мистер Кросс был заметной фигурой. Председатель "Опекун и K°" — прибыльной компании, владевшей сетью домов для престарелых в штатах Кентукки и Теннесси, Эфраим Кросс был если не самым богатым человеком в Кентукки, то по крайней мере входил в первую десятку богачей. Его фотографии регулярно появлялись в луисвильском «Курьере», большей частью в разделе «Бизнес», но иногда и в "Светской хронике". На открытии ежегодных Больших Скачек он по традиции чокался с сильными мира сего, а в воскресенье, после заключительного заезда, «Курьер» обязательно печатал снимок трибуны для миллионеров, среди которых неизменно восседал Эфраим Кросс.
Думаю, почти все жители нашего города слышали об Эфраиме Кроссе. И если они читали позавчерашний «Курьер», то им также было известно, что он умер. Как сообщили газетные заголовки, тело мистера Кросса было найдено в среду вечером в его «БМВ», припаркованном к обочине дороги в глухой части парка Чероки. Ему прострелили голову.
У меня мурашки побежали по коже, когда я узнала о смерти Кросса. Парк Чероки — городской лесной массив — располагался неподалеку от Холмов, района, где я живу. Передовицу в «Курьере» я читала в четверг вечером, после работы, но не поленилась встать, чтобы проверить, заперты ли обе входные двери.
Однако настроение не улучшилось. Продолжив чтение, я выяснила, что на коленях убитого был найден цветок, в котором полиция опознала лютик. Надо же, невиннейшее растение! Сыщики заключили, что либо Кросс привез цветок с собой, чтобы кому-то подарить, либо его оставил убийца. Я представила себе веселенький желтый цветочек на месте кровавого преступления, и мне стало грустно. Наверное, поэтому два дня спустя я все еще помнила, как был убит Эфраим Кросс.
Тем не менее тот факт, что я знала этого человека в лицо и помнила, как он погиб, еще не означал, что он должен был оставить мне наследство. Как ему вообще взбрело в голову что-либо мне завещать? Вряд ли Эфраим Кросс просто ткнул пальцем наугад в телефонную книгу и выбрал себе несколько наследников. Не говоря уж о том, что моего имени в телефонной книге не было. Я изъяла свой номер из справочника три года назад, после того как некий подонок повадился звонить по ночам и говорить гадости. На то, что он плел, мне было начхать, но выбранное им для развлечения время приводило в бешенство — глубокая ночь! К моральному ущербу он добавлял физический.
Если не по справочнику, то как иначе Кросс узнал мое имя? Наши пути могли бы пересечься единственный раз, месяца полтора назад. Тогда агентство недвижимости, на которое я работаю, — "Квадратные футы Джарвиса Андорфера" — вело переговоры о продаже одного из доходных домов Кросса. Однако не я занималась этой сделкой.
И не потому, что мне недостало квалификации. Вот уже девять лет, как я получила лицензию риэлтора, и мне приходилось вести куда более сложные дела и продавать куда более дорогую недвижимость, чем имущество Кросса.
Нет, полагаю, никто не упрекнет меня в предвзятости, если скажу: главная причина, по которой ни я, ни какой другой служащий фирмы не занимался делом Кросса, заключалась в том, что Джарвис Андорфер — биржевой брокер и по совместительству владелец фирмы — был просто не в силах выпустить из собственных лап такого влиятельного клиента, как Эфраим Кросс. Старина Джарвис — спаси господи его мелкую алчную душонку — взялся за дело лично.
