– Но ты же упала-то, наверное, из-за меня!
– Да я в любом случае упала бы на этих мешках. Так. Ты все-таки что-то помнишь из прошлой ночи? Помнишь, ты сказал, что это твои голоса и я не могу их слышать?
– Я так сказал? Правда? Я не мог этого сказать!
– Сказал, Рене. Это голоса твоих родителей? В смысле твоей мамы и Ласмара?
– Черт… Как ты догадалась? Я никогда в жизни об этом никому не говорил!
– У тебя рано не стало мамы, и это неудивительно. Мне тоже иногда кажется, что бабушка по-прежнему хозяйничает на кухне. Ну иди сядь! Рене, я же не кусаюсь!
– Зато когтишь как! Всю спину мне подрала. – Он сел на кровать. – Знаешь как потом от мыла щипало?
– Я больше не буду.
– Скажи, ты правда их слышала?
– На самом деле это резвились Фернан и его подружка. Но это не важно. Для нас с тобой это были их голоса!
– Допустим. Ну и к чему ты клонишь?
– Это послание, – я потрясла исписанными листками, – это вообще живой голос! Пусть очень циничный, обидный… Но, Рене, он прав! Хочешь ты этого или не хочешь. Да, он прав. Пусть это звучит дико, но я – твое наследство. И ты сегодня расписался в его получении. Владей! Не стесняйся.
– Я так не могу. Я пойду спать в другую комнату.
– Напрасно. Я завтра уеду. А могла бы остаться здесь на весь уик-энд. Ложись. Считай, что мы просто случайные любовники. Когда передумаешь, приедешь ко мне в Марсель.
– Ладно. Уговорила. Давай спать.
Он стряхнул письма на пол, лег, выключил свой ночник и повернулся ко мне спиной. Я тоже выключила свое бра, лежала на спине и долго слушала, как он не спит.
А потом сразу – пронзительный телефонный звонок.
Я открыла глаза. Было совсем светло.
– Мэтр Анкомбр? Да… Да… – в трубку говорил Рене; его спина была прилично исполосована как будто кошкой. – Нет! Это невозможно! Конечно… Хорошо… Но сегодня суббота! Спасибо. После обеда. – Он опустил трубку на пол и обернулся ко мне. Вид у него был совершенно шальной. – Привет. Как ты?
– Отыскалось другое, более разумное завещание Ласмара?
– Нет. Тестамент леди Бруксвилл. Анкомбр готов прочитать его мне прямо сегодня! Ты не поверишь, она позавчера переписала завещание и оставила все мне! – Он обеими руками зарылся в свою гриву. – Все! Абсолютно!
– Поздравляю. Значит, я уеду сегодня с довольно чистой совестью.
– Нет. Ты не можешь пока уезжать. Ты обязана проводить в последний путь свою родную тетушку. Если Глиссе управится, то завтра похороны, если нет – в понедельник. Жюли! – Он порывисто обнял меня. – Мы богаты! Мы с тобой очень богаты!
– Мы?
– Конечно. Мы ведь должны исполнить последнюю волю твоего отца. Забыла? Он же нас благословил в том письме.
– Несколько часов назад у тебя было совсем иное мнение.
– Неважно! Теперь мы богаты! Жюли, как же я тебя люблю! Ты ведь выйдешь за меня?…
