Но Роман понял, что чувствовал Джейсон, поскольку сам уже ощущал нечто похожее. Джейсону не было нужды описывать физическую боль, размышления о прожитом, осуждение своих поступков, сожаление и, наконец, проклятие, посланное самому себе, которое сменилось спокойным ожиданием смерти.
– Так вот что произошло, – тихо сказал Роман. И Джейсону стало ясно, что друг понял его.
– После этого я и обратился к церкви.
– Это, – сказал Роман с восхищением, – просто невероятное чудо. Но оно произошло. Ты женат?
Улыбка медленно сползла с губ Джейсона.
– Нет. Пока что это недостижимо. – Он пожал плечами. Потом, проклиная себя за то, что не может удержаться, задал вопрос: – А как Грейс? Ты видел ее в Лондоне?
– Я просил ее приехать в Уайтторн, чтобы она не думала, что я ее совсем бросил. Она будет здесь через несколько дней. Надеюсь, ей хочется снова очутиться дома. Она за эти годы ничуть не изменилась.
– Четыре года. – Джейсон спохватился и пожал плечами, словно ему безразлично, как долго отсутствовала Грейс.
– Когда она последовала за мной в Лондон после смерти моей жены, я считал, что это правильно. Но в городе ей не понравилось. Она еще больше, чем я, хотела вернуться в Уайтторн, но, конечно, она не могла сделать этого без меня. Я раньше сюда приехать не мог.
– Она не вышла замуж?
– Она... городское общество не пришлось ей по вкусу. Она замкнулась в себе... и нет, она не вышла замуж.
– Грейс всегда сильно зависела от тебя.
– Возможно, слишком сильно. Думаю, именно поэтому она не любит Тристу. Она ведет себя так, словно между ними двоими какое-то соревнование, в котором должен быть победитель. Но Эндрю она понравилась. Надеюсь, что это поможет ему привыкнуть к изменениям в жизни. Он до сих пор горюет, что ему пришлось уехать из Лондона. Я не очень-то рассчитываю, что ему здесь понравится. Он любил своего дядю...
Джейсон знал, что Роман обычно не обсуждает своих проблем, но на сей раз он, видно, не мог их скрыть. Но он все-таки взял себя в руки и оставил разговор.
Роман позвал лакея и, подмигнув Джейсону, приказал:
– Сообщите леди Эйлсгарт, что на ленче с нами будет этот пастор. – Джейсону же он предложил: – Пойдем, интересно, что она скажет, увидев воротник священника.
Сюрприз удался. Триста просто онемела, когда они оба вошли в столовую. Леди Эйлсгарт стояла, выпрямив спину, облаченная в сдержанное, но элегантное платье. Увидев Джейсона, она разинула рот, переводя взгляд с его лица на воротник.
– Джейсон! – наконец воскликнула она и ринулась ему навстречу.
Он обнял ее за плечи, не давая приблизиться больше, поскольку заметил нахмуренное лицо Романа.
– Я очень рад видеть тебя, Триста! Какой красивой женщиной ты стала!
Это было правдой. Триста и раньше выглядела привлекательной, еще в детстве, когда подростки часто довольно неуклюжи. Но теперь она прямо расцвела. Ее взволнованное лицо выражало целую гамму чувств, а глаза лучились, как всегда при общении с людьми, которые ей были близки и интересны.
– И ты – священник! – Она взяла его за воротник. – Как это могло произойти?
Джейсон рассмеялся:
– Чему ты так удивляешься? Я же не был совсем уж испорченным, верно?
– Ты был просто ужасен. Я вспоминаю время, когда ты украл мою муфту, и пока я шла до церкви, у меня замерзли руки.
– А, я и забыл. Теперь мне надо в этом покаяться.
Триста бросила взгляд на Романа, и тот просветлел, взглянув на нее. Подобные обмены взглядами Джейсон часто замечал и раньше.
Не было ничего удивительного в том, что после замужества Романа Грейс почувствовала себя лишней и начала бороться с Тристой за внимание брата. Для этих двоих порой весь остальной мир, казалось, исчезал. Даже когда они отпускали друг другу колкости, демонстрируя свою сдержанность, всегда можно было ощутить их внутреннюю близость.
Весь остаток дня Джейсон, Триста и Роман провели вспоминая, смеясь и почти не притрагиваясь к еде, несмотря на то что ленч затянулся на добрые три часа.
Потом позвали за Эндрю. Джейсон не поверил своим глазам, увидев маленькое личико, повторяющее облик Романа в мельчайших деталях. Заметил Джейсон и стремление мальчика держаться ближе к матери, которая явно им гордилась. На Романа же Эндрю поглядывал с опаской. Джейсон тут же вспомнил слова Романа, что мальчик его чурается.
