Элен, всё ещё стоя на крыльце, приветствовала пана Войтека, только что подоспевшего к домику. Заметив движение Кветковского, она среагировала чисто инстинктивно. Владека не обыскивали, только отняли шпагу и пистолет. Теперь, когда все отвернулись от него, он достал из-за отворота расстёгнутого мехового казакина ещё один пистолет, маленький, как игрушка, и прицелился в спину Яношу.
Нож сверкнул стрекозой на зимнем солнце. Никто ещё ничего не понял, а Владек уже тяжело оседал в снег с торчащей из груди рукояткой. Выстрелить он всё же успел, но его пуля пропала где-то в лесу. Какое-то время все стояли, замерев. Потом началось одновременное движение. Все искали глазами руку, пославшую оружие. Только пан Войтек видел бросок Элен. Он, не отрываясь, молча, смотрел на неё. Потом покачал головой и пробормотал, повторив слова, когда-то сказанные Яношем, как бы запоздало соглашаясь с ним:
— Да. Впечатляет.
Сама Элен не успела даже до конца понять, что произошло. Её окружили, ей что-то говорили, дядя, обняв, благодарил… А она смотрела на лежащего человека. Он был ещё жив. Руки царапали утоптанный снег, хрип был слышен даже за гомоном голосов. Но вот — стон, человек весь напрягся и потом сразу обмяк, затих. Пана Кветковского не стало.
Отведя в сторону руки пана Яноша, Элен двинулась к убитому ею человеку. Все расступились. Вновь стало тихо. Она смотрела на красный снег, на остановившиеся глаза, на кровь у рта, окрасившую седеющие усы. Потом повернулась и пошла прочь. Вошла в дом и почувствовала, как закружилась голова, и поднялся приступ тошноты. Опираясь спиной о стену, она сползла на пол. Часто дыша и постоянно сглатывая, она смотрела на свои руки — они дрожали. В дом вошли один за другим Янош и Войтек. Элен подняла голову, спросила сразу у обоих:
— Что со мной? Мне плохо…
— Это ничего, всё пройдёт, — ответил пан Янош. — Ты переволновалась, устала. Сейчас мы поедем домой, только дождёмся кибитки. По такому снегу она сюда приползёт не скоро. А сейчас выпей вот это и успокойся, — и он протянул ей флягу. В ней был её любимый отвар трав, чуть сладковатый, ароматный. Элен слабо улыбнулась, взяла флягу. Но пить не хотелось. Казалось, стоит взять в рот хоть что-то, и её вырвет.
Пан Янош вышел. Оставшийся в доме Войтек сел рядом с девушкой. Посидели некоторое время молча. Потом он достал из кармана другую фляжку, снял с неё крышечку и вложил в руку Элен. Улыбаясь, сказал:
— Таким воинственным натурам не травку пить! Глотни. Давай, давай, не бойся.
— Что это?
— Там разберёшься. Пей!
Нестерпимо жгучая жидкость обожгла горло. Элен закашлялась, на глазах выступили слёзы.
— Ничего, — похлопав её по спине, успокоил пан Войтек, — сейчас станет легче. Хороший коньяк ещё никому не вредил.
Внутри у Элен потеплело. Потом пришло ощущение, будто разжалась какая-то пружина. Она подняла голову, посмотрела на сидящего рядом улыбающегося мужчину и тоже, ещё робко, улыбнулась в ответ.
— Ну, ожила? Вот так лучше. Ты посиди здесь ещё немного. Теперь и травку свою попить можешь. А я пойду, посмотрю, что там к чему. Может, кибитка подоспела, — кряхтя, он поднялся и, уже взявшись за ручку двери, обернулся и сказал: — Я тоже через такое прошёл, когда впервые человека убил. Ты же у нас — девушка со шпагой, так что и характер должна иметь, как клинок, стойкий, прочный. Напоследок вот что скажу. Представь на минуту, что, если бы нож так и остался у тебя в руке, там, на снегу, в луже крови лежал бы сейчас твой дядя Янош. Владек, конечно, ненадолго бы его пережил, наши люди просто разорвали бы его, но… Чего бы ты хотела больше: оказаться невиновной в смерти мерзавца, со спокойной душой, но потерять дядю, или всё же лучше так, как случилось? — и он вышел.
* * *
В кибитке с Элен был Гжесь. Он рассказал о том, каким образом помощь подоспела так вовремя. Когда девушка со слугой не вернулись с прогулки к завтраку, в доме поднялась тревога. Были отправлены несколько человек на поиски. Вскоре на берегу реки они нашли раненого грума. Его привели в чувство и сначала отказывались верить его словам, приняв их за бред, так невероятно звучало всё, что он сказал. Трудно было представить, что пан Кветковский, которого часто принимали в доме пана Буевича, способен похитить Элен. Но подробности рассказа и следы на дороге говорили о том, что это, скорее всего, была правда. После этого двое повезли грума домой, а ещё двое поехали вперёд по ещё хорошо заметным следам, оставляя заметки для остальных. Когда спешно собравшиеся для спасения люди выезжали из ворот, они увидели двух приближающихся всадников — это неожиданно раньше, чем обещал, возвращался пан Буевич.
