— Пан Кветковский, пообещайте мне ответить на один вопрос. Пожалуйста.
— Разумеется, панна Элена, спрашивайте. И называйте меня, наконец, просто паном Владеком.
— И вы не рассердитесь?
— Что вы, на вас сердиться невозможно!
— Вы собираетесь просить у дяди Яноша моей руки?
Пани Мария чуть не упала в обморок, услышав эти слова.
— Панна Элена! Да как же это можно, задавать такие вопросы?! Это неприлично! Неслыханно!
Кветковский, сам ошарашенный такой прямотой, решил всё же не вилять и ответить правду. В конце концов, может, оно и к лучшему. Поговорит с ней откровенно, глядишь — и согласие на брак получит. И ни в чём виноват не будет, панна сама начала разговор. А уж если панна решит — так тому и быть! Он много наслышан о её своеволии.
— Да, не буду скрывать, это входит в мои намерения. Вы покорили моё сердце. Я не встречал ещё за всю мою предыдущую жизнь такой очаровательной девушки! — восторженно проговорил он, и, внезапно посерьёзнев, добавил: — Но я хотел бы сначала говорить об этом с вашим дядей.
— Я думаю, не стоит, — игнорируя охи и ахи пани Марии, чётко произнесла Элен. Кавалер был так удивлён, что автоматически спросил:
— Почему? — это прозвучало как-то совсем по-детски наивно. Они вдруг как будто поменялись ролями: спокойная рассудительность молоденькой девушки — против растерянности и беспомощности зрелого, уже немолодого мужчины.
— Пан Владек, поверьте, я очень вас уважаю, восхищаюсь вашими достоинствами. Мне очень лестно, что такой человек, как вы, обратил на меня своё внимание. Я очень тронута вашими словами обо мне. Но для брака всего этого мало.
— Моё имя очень известно. Если вы выйдите за меня замуж, это имя станет и вашим, как и то уважение и, не побоюсь этого слова, благоговение, которое испытывают люди перед ним, — он попытался вернуть себе уверенность, но всё было напрасно. Во взгляде синих глаз была всё та же мудрость, которую очень хорошо умела изображать Элен. Этот взгляд мог обмануть даже хорошо знавших её людей. Где уж было распознать его незадачливому ухажёру!
— Я верю вам. Но разве только в этом счастье?
— А в чём же ещё? В деньгах? Так в моём владении — обширнейшие земли!..
— Нет-нет, я говорю не о деньгах.
— Тогда о чём?
— Рядом должен находиться человек, с которым хочется быть постоянно, который будет понимать меня, как самого себя, от которого не захочется иметь никаких секретов.
— И это человек…
— Не вы. Мне жаль. Может быть, вас немного утешит то, что такого человека я пока ещё не встретила. А сейчас я прошу прощения, но вынуждена уйти, — и, оставив пани Марию в истерическом состоянии, Элен вышла. Пан Кветковский больше не приезжал.
Пану Буевичу стало всё известно тем же вечером. С докладом обо всём происшедшем к нему в кабинет буквально ворвалась пани Мария, от которой сильно пахло успокоительными каплями. Всю свою речь она постоянно прерывала короткими всхлипами и замечаниями типа «я знала, что всё это кончится чем-то подобным» или «какой скандал!». Несмотря на ужасавшуюся поведением Элен гувернантку, Янош пришёл в замечательное расположение духа, а на следующий день, рассказывая обо всём пану Войтеку, от души посмеялся, восхищаясь нестандартностью решения проблемы, которое проявила Элен, и её решительностью. Войтек кивал головой, но в конце сказал:
— Опасны враги, но во много раз опаснее бывшие друзья, ставшие врагами — это мудрость древних.
— Да что он может сделать! — отмахнулся Янош. — Он боится меня.
— Может, и боится. Поэтому не станет ничего предпринимать открыто. А вот нагадить тайно — это он сможет.
Но у пана Буевича было слишком хорошее настроение, чтобы думать о возможных пакостях со стороны бывшего друга. А задуматься следовало.
