Месье Андрэ теперь часто ставил в пару Элен и Юзефа. Жеребьёвка была отменена, и учитель сам формировал пары. Юзеф серьёзно относился к поединкам с Элен. Свои выводы он и по сей день считал правильными, и был почти уверен, что пан Ален — не тот, кем его все считают. Но, тем не менее, признавал, что даже если это действительно девушка, она достигла многого и превратилась в опасного противника. Месье Андрэ тоже не сомневался, что Ален — не племянник пана Буевича, а скорее племянница. Тем более что ему было известно о таковой в доме у хозяина школы. И имя у неё было вполне созвучно с именем юноши. Обучение уже подходило к концу, результаты, которых добился Ален, учителя более чем устраивали, но он не любил недосказанности. Поэтому месье Андрэ решился на прямой вопрос, который и задал хозяину школы во время очередного его визита. Тот, немного помолчав, задал встречный:
— А что изменится, если я вам отвечу?
— Ничего.
— Тогда зачем вам это знать? Простое любопытство?
— Не совсем. Было бы приятно сознавать, что я смог научить приёмам фехтования девушку. Замечу: талантливую девушку, которая показала, чего можно добиться с нуля, причём обладая минимальными физическими данными.
— Что ж, если приятно — сознавайте.
— Значит, это правда?
— Да, — неохотно произнёс Буевич. — Скажите, а кому ещё «приятно сознавать»?
— По моим наблюдениям — никому. Если бы подозрения были у тех, кто уже покинул школу, то слух об этом давно уже ходил бы по городу. Этого нет. А из тех, кто сейчас занимается… ну, разве что, сын месье Морозевича.
— Он знал всё с самого начала и помогал. А пан Юзеф? Он часто стоит в паре с… Аленом. Он не догадывается?
— Не думаю. Месье Юзеф — любитель подколоть, насмешник. В последнее время он остепенился, но, думаю, всё равно вряд ли бы пропустил такой случай. Между тем, он относится к месье Алену…то есть…гм…да…очень уважительно, явно ценит его, как противника, хотя и не проиграл ему ещё ни одного боя.
— Что ж, вы меня успокоили. Наверное, не стоит просить, чтобы всё осталось между нами?
— Не стоит. Мне и самому не хотелось бы, чтобы всё стало известно.
— Хорошо, — теперь Буевич говорил так, будто сомневался, стоит ли вообще об этом вести речь. — Вы сказали, что пан Юзеф ценит…Алена, как партнёра. Но мне известно, что Юзеф — лучший. Это так?
— Да. Несомненно.
— Тогда получается, что Ален показывает результаты почти такие же высокие, как Юзеф? Или просто остальные так слабы, что он выделяется на их фоне?
— И то и другое. Конечно, месье Ален, — учитель с явным облегчением назвал ученика привычным именем, — выделяется на фоне трёх более слабых учеников. Но его результаты объективно высоки. Он проигрывает месье Юзефу, на мой взгляд, лишь потому, что начал заниматься только год назад, тогда как месье Юзеф ещё в детстве играл с оружием. Ну, и, конечно, они не равны физически. Хотя я и показал месье Алену те приёмы и движения, о которых мы с вами говорили, но всё же… — и он развёл руками.
— Я понял вас. Что ж, я узнал всё, что хотел, очень вам признателен.
Вернувшись домой, Янош никак не мог забыть этот разговор, постоянно мысленно к нему возвращаясь. Что-то его беспокоило. Сомнений в том, что месье Андрэ сохранит тайну, не было. Подозревать кого-то из учеников в излишней догадливости тоже не приходилось. Тогда что же ему не даёт покоя? И внезапно он понял. А поняв, сам удивился своим чувствам. Это была ревность! Странная ревность к учителю. Он учил его Элен! Она занималась с учителем по нескольку раз в неделю, учитель видел, как появились первые успехи, учитель знал её слабые стороны. А он, Янош? Он оказался в стороне? Ведь он сам мог бы её научить. И кто знает, может быть, тогда Элен стала бы лучшей, а не второй. Ведь месье признал, что она талантлива. Но, тем не менее, не сделал её первой. Что он там говорил? Не играла в детстве с оружием? Ха! Знал бы он, чем она играла и как себя вела!
Пан Янош тоже был учителем фехтования. И замечательным учителем. Очень быстро слух о нём разошёлся по округе и недостатка в клиентах он не испытывал. Этим ремеслом он и заработал себе возможность открыть небольшую школу, чтобы отныне не он бегал от ученика к ученику, из дома в дом, а ученики сами приходили к нему. Постепенно школа расширилась, Буевич получил возможность нанять учителя, который взялся обучать тех, на кого у него самого уже не хватало времени. Со временем, пан Буевич и вовсе перестал сам заниматься с учениками, оставив для себя только частные уроки на дому у тех дворян, которые по каким-либо причинам не хотели появляться в школе. Это не занимало много времени, но давало неплохой доход.
