Мы поднимались ввысь. Дракон легко и неторопливо взмахивал крыльями, словно не замечая нашего веса. Мы были для него всего лишь надоедливыми насекомыми, прилепившимися к чешуе.
Я посмотрел на ночное небо и ахнул.
Там сияло множество звезд. Их было гораздо больше, чем обычно. А потом меня осенила ужасная догадка, которую Мосия облек в слова.
— Это не звезды, а космические корабли. Беглецы. Последние выжившие с Земли. Они прилетели сюда, еще на что-то надеясь. Хч'нив летят за ними.
Мерлин взглянул на этот город глазами, видавшими ход столетий, выбрал это место для своей гробницы и ныне лежит, связанный Последним Волшебством, на полянке, которую любил.
«Рождение Темного Меча»
Мы летели над ночной землей Тимхаллана, а в небе над нами сияли тысячи звезд-кораблей, несущих на себе миллионы людей. Это были словно искры надежды. Надежды и отчаяния. Наверное, экипажи кораблей обнаружили нас при помощи своей сложной аппаратуры. Я не знал, за что они нас приняли — гигантскую черную крылатую тень, движущуюся над верхушками деревьев. Наверное, за какой-нибудь местный вид крылатой фауны.
Но кто-то, возможно, и понял, что изображение на экране радара — это летящий дракон. Король Гаральд, епископ Радисовик и генерал Боурис наверняка узнали это создание. Но они не могли знать, что на спине Дракона Ночи летим мы. Они явились сюда, потому что это было последнее, как им казалось, безопасное место, и они не подозревали, где мы и чье поручение исполняем. Если задуматься, мы сами знали ненамного больше. Может быть, все это подстроили техноманты? И Гвен, и королева Элиза были лишь иллюзиями?
Мосия, видимо, так и думал. Впрочем, он был из тех, кто всегда видит стакан наполовину пустым. Я же терзался сомнениями. Гвендолин казалась абсолютно настоящей. Такую искреннюю любовь к дочери невозможно подделать, в этом я был уверен. И как могли техноманты сотворить иллюзорную Элизу из другого времени? Когда я думал об этом, дух мой взмывал ввысь вместе с драконом.
Но я вдруг понял, что они могли знать о том, другом времени. И мое воодушевление сразу развеялось. В том времени тоже были и Кевон Смайс, и жрецы Темных культов. Может быть, именно они и подстроили все, что нам довелось пережить.
Я снова посмотрел вверх, на небо, усеянное звездами-кораблями. Я подумал о миллионах людей там, наверху, потрясенных, испуганных, отчаявшихся, которые покинули свой дом и отправились в космос, чтобы там умереть. Вскоре сюда явятся штурмовики хч'нив — как только окончательно завоюют Землю. Я представил, как небо осветится яркими вспышками…
Содрогнувшись, я отвел взгляд. Позади нас темное небо было затянуто грозовыми тучами. Я почувствовал некоторое облегчение оттого, что мы скрыты от умоляющих, полных отчаяния и надежды взглядов тех, кто — не зная этого — зависел от нас.
Полет на драконе был не особенно приятным. Мы попали под проливной дождь и насквозь промокли. Наши зубы выбивали дробь на холодном ветру, свистевшем над драконьими крыльями. Мы жались друг к другу, стараясь согреться и не свалиться с дракона. Спина у этой твари была довольно широкая, мы сидели между крыльями, но кости спинного гребня больно впивались мне в тело, а ноги у меня затекли от неудобного положения. И хотя дракон был зачарован и вынужден нести нас в Мерилон, к гробнице Мерлина, от этого чудовище ненавидело нас еще сильнее.
Дракону были ненавистны наши прикосновения, даже наш запах, и, если бы заклинание развеялось, он немедленно сбросил бы нас на землю. Но поскольку ему приходилось волею случая временно быть нашим союзником, он заставлял нас крепче цепляться за его чешую и гребень, чтобы мы не соскользнули вниз, пока он набирал высоту. Мне думается, он решил, что если кто-либо из нас по собственной неловкости и сорвется вниз, в этом должны быть виноваты только мы сами.
Элиза крепко держала Темный Меч. Мосия придерживал девушку, и отец Сарьон тоже. Я цеплялся за мощный выступ сразу позади главного сухожилия крыльев. Внизу ничего не было видно, только иногда вспышки молний на краткие мгновения освещали землю. Но все равно можно было разглядеть лишь дремучие леса или ровную гладь травы на равнинах. Потом я заметил извилистую реку.
