Наследие Дерини. Роман - страница 125

- Стэйси, графиня Истмаркская, я готов выслушать твою клятву, - произнес король негромко.

Она взглянула ему в лицо и ни разу не отвела взора.

- Я, Стэйси, графиня Истмаркская, становлюсь пожизненным твоим вассалом и клянусь в вечной преданности, за себя и за все земли Истмарка, коими прежде правил мой отец Хрорик, а до него мой дед Сигер, правитель Келдора и первый герцог Клейборнский. Верой и правдой буду я служить тебе до самого смертного дня против любых врагов, и да поможет мне Бог.

Пальцы ее слегка дрожали и сжимали раненую руку, причиняя боль, но король никогда не пренебрег бы этим важнейшим ритуальным жестом только ради собственного удобства. Его поразила мысль, что впервые за все эти годы он обменивается подобной клятвой с кем-то из своих вассалов, точно зная, к чему это приведет и чем каждый из них обязан другому. На самом деле, ему, вообще, до сих пор никогда не предоставляли возможности общаться ни с кем из своих вассалов, как подобает королю. И осознание этого привело его в такое возбуждение, что кровь запела в жилах, и лицо слегка раскраснелось, причем отнюдь не от жара.

- Я слышал твои слова, Стэйси Истмаркская, и со своей стороны я клянусь защищать Гвиннед, ради тебя и всего твоего народа, охранять вас от любых врагов всей своей силой и властью, платить верностью за преданность и правосудием за честь. Таково слово Райса-Майкла Элистера Халдейна, короля Гвиннеда, владыки Меары и Мурина, и Пурпурной Марки, и сюзерена Истмарка. И да поможет мне Бог.

Вдвоем со Стэйси, они возложили руки на Библию и приложились губами к оправленному серебром переплету, после чего Корбан Хоувелл также коснулся рук короля и поцеловал Священное Писание, хотя от него не требовалось повторять клятву, - лишь подтвердить ее.

Райс-Майкл воспользовался телесным контактом, чтобы стремглав проникнуть в мысли нового графа Истмаркского, и ему пришлось по душе то, что он прочел в его сознании. Корбан был предан ему и вполне доволен своим положением. С практической точки зрения, этот младший сын обедневшего дворянина останется теперь графом Истмаркским до самой смерти Стэйси, а затем титул этот перейдет к их сыну, и если человек сам не родился в столь знатном семействе, то получить титул благодаря женитьбе было делом совершенно естественным и почетным, так что многие могли бы позавидовать юному Корбану.

Затем новые владыки Истмарка были удостоены эмблем своего ранга, каждая из которых имела особый символический смысл. Передав оруженосцам меч Халдейнов, король поднялся на ноги, чтобы возложить им на головы серебряные обручи, сперва Стэйси, а затем ее супругу. Ему было не слишком удобно управляться одной рукой, - ибо раненую руку он вернул обратно в повязку, - но отец Дерфель помог ему.

Со знаменем, которое принес Сигер, однорукому справиться было легче. Объявив его залогом власти Стэйси на землях Истмарка, король вручил его в руки графине. Она, в свою очередь, передала его на хранение Мюррею, одному из своих капитанов, и затем сын Сигера Шон вынес меч, прежде принадлежавший Хрорику. Его король также отдал Стэйси, как знак ее долга защищать свой народ. Поцеловав святую реликвию в рукояти, Стэйси передала оружие Корбану, который повторил ее жест и с помощью герцога Грэхема застегнул перевязь у себя на поясе. Справившись с этим, молодой граф обнажил клинок и поприветствовал короля, прежде чем вновь вложить его в ножны.

Последним, что преподнес Райс-Майкл Стэйси, был медный котелок, символ ее долга заботиться о благе своих подданных. Его взяла сама графиня, прежде чем передать одному из капитанов. Завершив церемонию, Райс-Майкл наконец поднял ее с колен и развернул лицом к собравшимся, также подозвав поближе Корбана.

- Народ Истмарка, перед вами ваши новые граф и графиня. Будьте им верны и преданы, и они также будут верны и преданы вам.

Одинокая волынка на этих словах заиграла бодрый марш, воины с приветственными криками вскинули мечи, приветствуя короля и графа с графиней. Стражники подхватили Стэйси и Корбана на плечи и торжественно пронесли их по всему залу и обратно. Ран с Манфредом и еще некоторые гвиннедцы взирали на это с искренним изумлением и неодобрением, но вскоре стало ясно, что никакая опасность королю не грозит, ибо столь бурная реакция была вызвана лишь гордостью и одобрением.