– Для тебя есть радость – твоя жена вчера вернулась и ночевала в развалинах моего бедного дома. Вот она уже идет через поле…
И Курбан увидел вдали знакомую красную одежду жены. Почему она идет пошатываясь? Курбан сразу сделался серьезен и важен – ведь он глава семьи, должен собрать всех под свою руку и снова наладить развалившееся хозяйство.
– Ну что же, Сакоу-Кули, – сказал он старику. – У тебя есть корова и осел, у меня конь. Мы их запряжем вместе и распашем наши клочки земли. Кругом война, набеги; вчера были кипчакские беки, сегодня монгольские ханы. Когда же мы от них избавимся? Но мы, земледельцы, не можем ждать. Наше дело – сеять хлеб; если мы сами о себе не позаботимся, то кто же нас прокормит?
– Верно сказал! Терять времени нельзя: земля требует семян, плуга и воды!
Глава седьмая
Бегство царицы Туркан-Хатун
Весной этого страшного года Дракона (1220) весь Мавераннагр уже находился под властью Чингисхана. Как старательный хозяин, получивший в свое владение ценное наследство, монгольский каган стал заботиться об установлении порядка и мирной жизни. Во всех городах Чингисхан поставил татарские гарнизоны, назначил туземных хакимов и к ним приставил своих монгольских правителей, чтобы все видело, все знало недремлющее око великого кагана.
Некоторые крестьяне, еще напуганные и недоверчивые, стали постепенно возвращаться в свои поселки и принялись за обработку полей. Но порядок восстанавливался медленно: по всей стране бродили шайки голодных бездомных беженцев, и вслед за монголами, в поисках еды, они также грабили разоренные селения.
Оставались еще непокоренными только низовья Джейхуна, коренные земли Хорезма, где находилась богатая столица хорезм-шахов Гургандж – она оставалась в середине владений монгольских, подобно шатру с перерезанными веревками. Чингисхан решил наложить свою руку на эти земли и поручил завоевание этой области своим трем сыновьям: Джучи, Джагатаю и Угедэю. Им он выделил значительные части своего войска. Джагатай и Угедэй пошли на Хорезм с юга, берегом реки Джейхуна, а всегда непокорный Джучи стал медлить, оставаясь со своими отрядами около Дженда, где он занимался охотой на диких ослов и отбирал коней у кочевников, требуя только белых и саврасых, любимых каганом.
Чингисхан приостановил поход своего главного войска и решил провести зиму на берегах реки Джейхуна. Он отправил в Гургандж Данишменд-хаджиба, одного из передавшихся на его сторону сановников хорезм-шаха. Тот прибыл к старой царице Туркан-Хатун и объявил ей, что великий каган воюет не с нею, а только с ее сыном, Мухаммедом, хорезм-шахом, и не столько из-за преступлений, которые тот совершил, сколько желая наказать его за непослушание и за оскорбления, нанесенные им своей матери. Данишменд-хаджиб еще добавил, что если Туркан-Хатун выразит покорность, то Чингисхан обещает не трогать и не разорять областей, находящихся под ее властью.
Но разве коварная царица Туркан-Хатун могла поверить монгольскому владыке, который был честен только со своими монголами, а на всех других людей смотрел, как охотник, который играет на дудочке, приманивая козу, чтобы ее схватить и приготовить из нее кебаб.
Одновременно с прибытием Данишменд-хаджиба в Гургандж прибыли лодки из Келифа. В одной из них находился переодетый простым батраком Инаньч-хан, который привез письмо от хорезм-шаха. Падишах извещал мать, что покидает заставы на берегу Джейхуна. Он удаляется в Хорасан, чтобы собрать там большое войско, и зовет Туркан-Хатун выехать к нему со всем его гаремом, не доверяя Чингисхану
Это известие настолько встревожило Туркан-Хатун, что она даже перестала прикладывать к своим глазам примочки, которыми старалась сделать их более красивыми. Поняв, что оставаться в Хорезме опасно, она приказала навьючить большой караван, собрала всех жен и детей хорезм-шаха, нагрузила верблюдов ценностями и направилась через каракумские пески на юг, к горам Копет-Дага.
Перед отъездом старая царица решила обезопасить своих внуков от возможных впоследствии соперников. Она приказала главному палачу: всех юных заложников, живших при шахском дворе, не считаясь с их возрастом, вывезти на лодках на глубокое место реки Джейхуна и там сбросить в воду с большими камнями на ногах. Все двадцать семь мальчиков и юношей, сыновья крупных феодальных правителей Хорезма, были утоплены.
