– А если он не пожелает исповедаться? – спросила Клер.
– Тогда обо всем его расспрошу. У меня есть на это полное право.
– А у него есть полное право молчать, – запротестовала я.
– Прекрасно. Что ж, тогда он мне не подходит. Полная откровенность крайне важна.
«Свидание – это не судебное заседание», – подумала я, однако вслух сказала только:
– Но…
– Никаких «но», Джинси! Конец главы. Этот тип остался в прошлом. А пока что не хочешь дослушать? Я постоянно совершенствую свою систему.
– Э… нет. Спасибо. Я все поняла, – отказалась я и поднялась, оставив соседок корпеть над скоросшивателем.
Спускаясь с крыльца, чтобы направиться к пляжу, я спросила себя, во что влипла. Мы абсолютно разные люди. Представить невозможно, как мы протянем это лето, без взрывов и катастроф.
Беда в том, что я не очень-то умею заводить друзей, не важно, мужчин или женщин. Сама не знаю почему.
Моим лучшим другом в начальной школе был балбес по имени Марк. Мы представляли собой донельзя странную парочку: толстенький неуклюжий Марк и я, тощая вертушка. Но наша дружба оказалась на удивление крепкой, должно быть, потому, что мы от природы были наделены здоровым цинизмом, о котором другие ребятишки, похоже, понятия не имели.
Летом – мы переходим в седьмой класс – семья Марка перебралась в другое место. Я страдала почти неделю, пока вдруг не сообразила, что начисто забыла фамилию.
Может, я просто не гожусь для истинной дружбы? Не знаю.
В восьмом классе я завела что-то вроде приятельских отношений с недавно приехавшей в наш город девочкой Кэти О’Коннел. Я так никогда и не узнала, почему ее мать-разводка притащила семью в Вем-Слайм,[10] штат Нью-Хэмпшир, где ни о какой карьере не могло быть и речи.
А вот Кэти была абсолютно безбашенной девчонкой. То есть абсолютно без тормозов. Она сразу понравилась мне, а я ей. Может, потому, что я вроде как боготворила ее. Кэти была всем, чем мне хотелось быть, да только смелости не хватало. Так или иначе, я стала ее покорной ученицей: водителем краденой машины и личным помощником в хулиганских проделках и преступлениях.
Наша короткая и абсолютно неравная дружба кончилась сокрушительной катастрофой, когда Кэти задумала однажды ночью вломиться в тот магазинчик, что на шоссе, и посмотреть, что можно оттуда унести. Особенно ее интересовала электроника, она собиралась кое-что продать.
Я просто не могла смириться с ее планом. И хотя стеснялась собственной трусости, все же была вроде как горда собственной способностью отличить добро от зла. Кэти возмущалась, твердила, что я ей противна, осыпала меня всеми мыслимыми ругательствами и под конец приказала мне и близко к ней не подходить. Я так и сделала – это было нетрудно, поскольку ее задержали во время попытки сунуть камеру «Никон» в трусики, после чего отправили в школу для малолетних преступников.
Вскоре после этого ее мать уехала, вероятно, чтобы жить поближе к заблудшей дочери.
До самого конца школы я оставалась одиночкой. Впрочем, это меня не волновало. Иногда я ходила в кино с целой компанией, но большую часть времени проводила в убогой маленькой библиотеке, где могла работать на убогом маленьком компьютере, корпеть над убогой маленькой коллекцией альбомов по искусству и фильмов.
Как-то во время весенних каникул в колледже я стала встречаться с одним парнем. Сама не понимаю почему. Не очень-то он мне и нравился. Просто показалось, что будет интересно. Я ошиблась.
Ах, океан. И песок. И крошечные пушистые белые облачка. Вид. Пространство.
Я сделала глубокий очистительный вздох, втянув в легкие свежий утренний воздух. Я любила городскую жизнь, но и природа имела свои прелести. Все же я поклялась придерживаться пляжа и немедленно бросилась на все еще слегка влажный от росы песок. В Хорс-Пуп,[11] штат Нью-Хэмпшир, природы хоть отбавляй. Но я туда никогда не вернусь.
И я не единственная, кто давал эту клятву.
Я закрыла глаза, подставив лицо под лучи солнца, и продолжала вспоминать.
В выпускном классе я получила письмо от некоего Марка Тремейна. Не сразу вспомнила, что это мой старый друг, а не розыгрыш или ошибка почты. Марк сообщал, что сменил ориентацию, став голубым. Я была счастлива за него не меньше минуты, потом швырнула письмо в общую кучу хлама на письменном столе и забыла о нем. Больше я его не видела. И вестей от Марка тоже не получала.
