Его тарелка с едой была наполнена доверху и напоминала египетскую пирамиду, с верхушки которой не был стронут еще ни один камешек. Бокал с вином стоял нетронутым. Моя посуда была в таком же положении. Надо было на что-то решаться!
— Так!.. Идем со мной! — скомандовал Невинный.
Захватив пустые фужеры, мы, лавируя между столиками, направились к отдаленному уголку зала, где за полукруглым столом стояли четыре… феи. Молоденькие, красивые, с длинными ногами, закованными сверху в мини-юбки. Они откупоривали бутылки с бургундским и предоставляли их жаждущим. Невостребованные бутылки занимали чуть ли не треть стола.
— Подходим молча, — инструктировал меня Невинный, — смотрим на одну девку — ту, что слева. Длинную. Смотрим в глаза и… молчим.
— А дальше?
— А дальше — ничего. Смотрим и молчим.
— Из ничего не выйдет ничего.
— Увидим.
Подойдя к столу, мы облокотились на него и уставились в большие серые глаза левой феи. Она о чем-то спросила нас, но, не получив ответа, отвлеклась по своим делам. Через малое время она опять наткнулась глазами на наши ждущие взоры и опять в некотором недоумении вопросила нас по-своему, по-английски: дескать, «вэри вэлл»? — что вам угодно? Выдержав нужную паузу, Слава тихо, доверительно произнес:
— Ну х…хрен там «вэри вэлл»? Наливай, дошька! — и кивнул на наши пустые фужеры.
Ей-Богу, она сразу все поняла! Как уж там поняла, не знаю, но поняла. Бросив торопливый взгляд по сторонам, она достала откуда-то из-под столешницы темную пузатую бутылку, ловко, по-мужски, зажала ее стройными ножками, вытащила штопором пробку и, победно улыбаясь, посмотрела на нас: дескать, теперь это то, что надо?
— Да! — кивнули мы, вдыхая ни с чем не сравнимый запах шотландского (или еще Бог знает какого) виски.
— До краев, дошька! — подсказал Невинный. — Не жилься!
Поблагодарив догадливую англичанку, мы, как ни в чем не бывало, неспешным шагом направились к нашему столику с закусками. Зал шумел, праздничный вечер набирал обороты. Мы еще не успели дойти до своего места, как откуда-то с другого конца зала, перекрывая смех и говор многолюдья, раздался громкий мужской бас:
— Кто пьет виски?!
Голос принадлежал Вите Новосельскому, главному специалисту по крепким напиткам. Тайне шотландского виски оставалось теперь быть тайной ровно столько времени, сколько нужно, чтобы дойти до углового стола с четырьмя красивыми девушками-англичанками за ним. Праздничному их стоянию пришел конец. Окруженные толпой молодых актеров, они откупоривали темные бутылки с ароматной жидкостью и наполняли подставленные фужеры непривычно полно, до самого верхнего обреза.
* * *
Сразу после прибытия из Лондона театр направился на гастроли в Киев. Благословенное лето, благословенный город, благословенные годы! Солнце, Днепр, парки, Крещатик, чистота улиц, уют гостиниц! Но, как легкое дуновение приближающейся грозы, какая-то неопределенная тревога носилась в воздухе. «Старики» ходили хмурые, с непривычно озабоченными лицами, замкнутая дирекция отводила глаза. Было такое ощущение, что все что-то знают, все окутаны некоей тайной, и тайна эта пахнет нехорошо. Попросту плохо. Возникла, как бы из небытия, фамилия: Ефремов. Возникла и не пропала, наоборот, закрепилась. Её переворачивали, осматривали, обнюхивали, примерялись. А кто-то уже строил в связи с этой фамилией кое-какие свои планы. Слаб ведь человек! Борис Николаевич ходил напряженный, хмурый, как туча. Все чего-то ждали. И вдруг всех громом оглушила весть: директор К. А. Ушаков срочно улетел в Москву к министру Фурцевой. Это был знак! Знак беды!
Развитие и концовка этой истории — в начале нашего повествования, уважаемый читатель. Добавить можно еще немного. Борис Николаевич сдержал свое слово и никогда, до самого дня своей смерти, не переступал порога родного ему театра. Разве что, когда в начале сезона проводил восстановительные репетиции своих спектаклей.
— Я никогда не являлся актером театра «Современник», тем более его филиала, — говорил он.
Вспоминается моя последняя встреча с ним в семьдесят втором году. Кажется, это случилось ранней весной. День был ветреный. Я шел проездом Художественного в сторону Пушкинской и на углу, возле книжного магазина, что называется, нос к носу столкнулся с Борисом Николаевичем.
