Он не только встречался непосредственно с людьми в Кремле, но имел и постоянную связь по ВЧ с руководителями промышленности на местах. Справлялся о строительстве оборонительных сооружений, о работе крупнейших предприятий, о настроении рабочих, торопил с ремонтом танков, требовал ускорить поставку вооружения на фронт.
Сталин подошел к столу заседаний, вынул из кармана кителя небольшую изогнутую трубку, положил ее перед собой на стол.
— Что ж, начнем, товарищи, пора нам определиться с этим вопросом, — негромко сказал он.
В наступившей тишине присутствующим показалось, что слова Сталина заранее уже предрешали положительное решение при обсуждении плана операции.
— Есть предложение заслушать товарища Жукова,— так же тихо продолжал Сталин. — Пожалуйста, товарищ Жуков.
Куранты на Спасской башне Кремля как раз отбивали без четверти двенадцать, их мягкий мелодичный перезвон плыл над Красной площадью, проникая и в раскрытые окна кабинета.
Жуков встал и обвел взглядом присутствующих, как бы оценивая их готовность выслушать его доклад. Потом, опустив голову, взглянул на лежавшую перед ним карту, начал говорить о проделанной штабами фронтов работе по подготовке войск к контрнаступлению, в результате которой к настоящему времени они пополнились живой силой и техникой, закончилась перегруппировка частей, сосредоточение и выход их в исходное для наступления положение. Подготовка к боевым действиям производилась скрытно от противника, только в ночные часы, при тщательной маскировке, что должно обеспечить внезапность удара.
—Таким образом, подготовка закончена полностью,— как бы подводя итог сказанному, продолжал Жуков.— Наши войска превосходят противника в людях более чем в три раза, в артиллерии и танках — в четыре, в авиации — в полтора раза. Для успешного выполнения операции мы подготовились основательно и можем диктовать противнику свои условия.
Слушая доклад Жукова, можно было подумать, что, излагая план операции, он был в нем так уверен, как будто никакие силы не в состоянии помешать его благополучному осуществлению. В его словах сквозила неопровержимая уверенность в успешном его завершении и нанесении противнику столь мощного удара, от которого он не скоро оправится и не сможет противостоять нашим войскам до самого Днепра.
— У меня все,— закончил доклад Жуков и посмотрел в сторону Сталина, который, следуя своей привычке, заложив руки за спину, медленно прохаживался по ковровой дорожке вдоль стола за спинами сидящих. Он взглянул на Жукова и удовлетворенно кивнул головой. Жуков сел, ожидая вопросов, раскрыл папку, чтобы при необходимости сделать пометки.
Сталин подошел к торцу стола и остановился за спинкой своего стула, его усталое лицо будто смягчилось, глаза блеснули желтоватыми белками, и их темные зрачки остановились на Василевском:
— Хотелось бы услышать мнение начальника Генерального штаба по этому вопросу.
— Думаю, товарищ Сталин, что обсуждать тут нечего. Войска готовы к наступлению, и начинать его нужно в назначенный срок — третьего августа. Вносить какие-либо дополнения и изменения к плану операции нет необходимости. Неучтенные неожиданности будем устранять в процессе боевых действий.
— Хорошо, товарищ Василевский, я придерживаюсь того же мнения, что пора начинать операцию.
Василевский одернул китель и, облегченно вздохнув, сел, откинувшись на спинку стула.
Сталин взял со стола трубку; раздавив папиросу рукой, извлек из нее табак, которым набил трубку, и закурил. Выдохнув облако дыма, помахал рукой перед лицом, разгоняя его, в кабинете слоился ароматный табачный запах.
Он оглядел сидящих за столом и продолжил заседание. В ходе обсуждения операции была высказана мысль о возможности окружения белгородско-харьковской группировки противника Воронежским фронтом во взаимодействии с войсками Степного и Юго-Западного фронтов, то есть повторения Сталинграда.
Внимательно выслушав предложение об окружении противника, Жуков ответил:
— Окружение и последующая ликвидация белгородско-харьковской группировки противника надолго прикуёт к себе большое количество наших войск и собьет темп наступления, создавая тем самым благоприятные условия противнику укрепить свои позиции на Днепровском рубеже обороны. Мы должны прорвать этот бастион, который они считают неприступным, как можно быстрее, буквально на плечах отступающего врага. Считаю операцию по окружению противника в настоящее время несвоевременной и ненужной.
