Причем это сокращение происходило прежде всего за счет снижения удельного веса православных предпринимателей. Жестко ограниченные в своей хозяйственной деятельности православной этикой, они не могли выдержать конкуренцию с консолидированными на национально-религиозной основе и практически не ограниченными в выборе средств достижения своих целей кланами предпринимателей-инородцев.
При анализе таблицы необходимо учесть следующее.
Во-первых, в составе купцов-христиан значительную долю составляли немцы, финны, поляки, греки, армяне и евреи-выкресты, весьма многочисленные в то время. Так что доля русских в составе купцов 1-й и 2-й гильдий вряд ли превышала 20%.
Во-вторых, относительно высокий удельный вес среди русских купцов представителей старообрядцев, особенно беспоповских толков, которые по своему мировоззрению были ближе к протестантам, чем к православным.
Есть основания предполагать, что сходная картина наблюдалась и в органах государственной власти, особенно в среднем и низшем звеньях. Косвенным свидетельством являются данные об удельном весе русских (великороссов, малороссов и белорусов) в дворянстве России, составлявшем основу служилого сословия империи. Так, на начало ХХ века при общем удельном весе в населении страны 72,5% русские в дворянстве составляли всего лишь 44%.
Главный миф капитализма — это утверждение, что в конкуренции побеждает лучший. Оно сомнительно даже тогда, когда все участники рынка действуют в равных условиях и обладают равными возможностями. Но в ситуации, когда можно себе позволить физически устранить главного конкурента, а рынок захватить силой с помощью бандитов или продажных представителей органов власти, законопослушный, богобоязненный православный русский предприниматель обречен. На таком “рынке” будут господствовать инородцы нехристианских конфессий. Что в итоге обеспечит им и политическую власть. Этим объясняется вопиющее засилье инородцев в предпринимательской и политической элите современной России. Апологеты американо-западноевропейской модели хозяйствования дружно винят русский народ и предлагают срочно поменять его менталитет на более рыночный, поскольку таковы, якобы, объективные требования новой системы хозяйствования. Однако очевидно, что нужно менять не менталитет (скорее всего, это невозможно), а построить такую национальную модель хозяйствования, которая бы в наибольшей степени ему соответствовала. В таком случае представители именно государствообразующего народа будут побеждать в конкуренции на предпринимательском и трудовом рынках.
Национальная модель хозяйствования представляет собой совокупность структур, норм, форм и методов управления, обеспечивающих эффективное протекание процессов производства и потребления в экономике. Она предполагает рациональное согласование всех видов отношений людей, возникающих в связи с хозяйствованием, а именно: трудовых отношений, отношений собственности и, конечно, главных отношений в экономике: “поставщик — потребитель”[3]. Естественно, что на них накладывает свой неповторимый отпечаток менталитет данного народа.
Особенности менталитета русских
Основа системы ценностей русского народа четко сформулирована выдающимся русским мыслителем Л. А. Тихомировым: “Не общественная польза, не интересы Отечества, не приличия и удобства жизни — диктуют русскому его правила поведения, а абсолютный этический элемент, который верующие прямо связывают с Богом, а неверующие, ни с чем не связывая, чтут бессознательно” [4]. Поскольку это высказывание и наше время разделяет без малого век, естественно ожидать, что для современных русских оно не вполне справедливо. Однако международные социологические исследования ценностных предпочтений учащихся старших классов, проведенные в 1995—1997 годах, показали удивительные результаты. Оказалось, что “нарождающиеся поколения демонстрируют наличие неутраченных национально-нравственных качеств и признают себя в большинстве своем православными. А потому следует признать существование устойчивого русского этнорелигиозного типа, сохраняющегося и передающегося молодым поколениям” [5]. Причем следует подчеркнуть, что речь идет о закреплении этого типа на уровне “коллективного бессознательного” (по терминологии К. Юнга), то есть передающегося “помимо исторической традиции или миграции” [6]. Упомянутое выше исследование подтвердило справедливость высказываний Л. А. Тихомирова и для настоящего времени. “Налицо превалирование у русских идеальных неутилитарных... ценностей при заметном игнорировании ими более заземленных практических и тем более меркантильных целей” [5].
