Но важнее, конечно, отечественная патриотическая традиция, вроде знаменитого завета Петра Столыпина: “Народы забывают иногда о своих национальных задачах, но такие народы гибнут, они превращаются в назем, удобрения, на которых вырастают и крепнут другие, более сильные народы”.
Авторы упомянутых книг о консерваторах, видимо, завороженные “интернациональным “консервативным стандартом” в политике”, не очень разборчивы по части объективости характеристик своих героев. Вот, например, премьер-министр Англии второй половины XIX века “еврейско-английского происхождения” Дизраэли (впоследствии лорд Биконсфильд). Автор статьи в книге “Действия” “большим успехом” Дизраэли называет “демонстрацию силы в русско-турецкой войне, в результате которой Россия поумерила свои аппетиты”. А вот иностранный специалист, французский профессор А. Дебидур — куда объективнее оценивает деятельность Дизраэли: “Был склонен решительно во всем противодействовать России” (Д е б и д у р А. Дипломатическая история Европы. Пер. с фр., М., 1947).
Глава об американском президенте Рейгане начинается словами: “Сороковой президент Америки Рональд Рейган стал для страны олицетворением сильной, патриотичной и в то же время семейной, духовно близкой простому американцу власти… Рейган поднял на щит традиционные ценности, особенно связанные с семьей, семейным очагом. В 1980 г. одна из его сторонниц объяснила свой выбор при голосовании тем, что Ронни — “такой домашний, он как член нашей семьи”.
О “хранителе семейного очага” говорится с таким придыханием, как будто это не тот Рейган, который называл нашу страну “империей зла”, прославился чудовищным раздуванием военного бюджета, “стратегическими инициативами” вроде СОИ и т. д.
Бросается в глаза то усердие, с каким авторы книг о зарубежных консерваторах “облагораживают” их. В главе о Черчилле говорится, что в своей знаменитой речи в Фултоне (1946 г.) он “предупреждал об угрозе тоталитаризма, говорил о путях предотвращения новой мировой войны, а не о ее развязывании… Благодаря Черчиллю в широкий обиход вошла его фултонская фраза “железный занавес”… Впоследствии фултонская речь была оценена как шедевр ораторского искусства”. Эти елейные слова ничего общего не имеют с истиной, недаром речь Черчилля и была воспринята как угроза Советскому Союзу. Сразу же после этой воинственной речи Сталин так охарактеризовал ее: “Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы, как единственная полноценная нация, должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные, должны властвовать над остальными нациями мира.
По сути дела, г. Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, вроде ультиматума: признайте господство добровольно, и тогда все будет в порядке — в противном случае неизбежна война… Вполне вероятно, что нации, не говорящие на английском языке и составляющие вместе с тем громадное большинство населения мира, не согласятся пойти в новое рабство”.
Насколько прозорливы сталинские слова об опасности для народов американо-английских расистских притязаний на мировое господство, свидетельствуют события нашего времени, когда Америка при поддержке Англии беспощадно расправляется с неугодными режимами, “неполноценными нациями” (Сербия, Ирак — кто следующий?).
Черты той или иной нации становятся выпуклее в своей характерности при сопоставлении их выдающихся представителей. Вот два великих путешественника — русский Миклухо-Маклай и англичанин Джеймс Кук. Из жизни Миклухо-Маклая среди папуасов Новой Гвинеи известен такой случай. Кто-то из туземцев украл его топор. Как ни был Маклай расстроен пропажей столь необходимого ему в хозяйстве предмета, он ничего не сказал об этом туземцам. Но через несколько дней они сами пришли к нему и вернули топор с подарками. Человечное обращение привело к тому, что туземцы стали отвечать русскому путешественнику сердечным вниманием, называя его “другом”, “братом”, “отцом”. Таким он и остался в памяти их потомков. А вот другой тип отношений с туземцами в лице англичанина Кука. Английский автор Алистер Маклин в своей книге “Капитан Кук” постоянно отмечает такую черту своего героя, как жестокость, “диктаторство” по отношению к “дикарям”. Каждая очередная встреча с ними начинается с насилия, выстрелов, убийств. Излюбленная тактика — взятие заложников по всякому мелкому и даже нелепому поводу. К примеру, после дезертирства двух его матросов Кук “схватил полдюжины местных вождей” и держал их в качестве заложников, грозя карой, если они не помогут вернуть матросов на корабль. Эта практика продолжалась вплоть до трагической развязки. Во время пребывания Кука в деревне “дикарей” у него были похищены слесарные инструменты. Он решил забрать в заложники короля местного племени (который незадолго до этого обожествлял его как белого человека). По дороге произошла схватка с туземцами: “Кук собственноручно убил одного человека” и сам погиб от ударов дубинок. Автор книги замечает, что настороженность, а затем враждебность туземцев к тем, кого они при первом знакомстве принимали за богов, можно понять: “Колоссальная самонадеянность западноевропейских наций, которые странствовали по миру, захватывая все, что попадалось, независимо от желания и взглядов законных владельцев этих районов, просто поражает”.
